Спаси нас. Мона Кастен
мои чувства снова взметнулись вихрем. Разве дело как-то меняет то, что снимки послал не Джеймс? В любом случае для чего он их вообще сделал?
– Я сам хотел бы знать, что кроется за всем этим делом, – заявил Рэн. – Я еду к нему. Поедем со мной, Руби.
Я уставилась на Рэна. Меня так и подмывало спросить у него, не потерял ли он рассудок. Но что-то останавливало.
Этот день достиг апогея бессмысленности. Хуже быть просто не могло.
Я игнорировала колокольчики тревоги, которые прозвенели у меня в голове. Больше не раздумывая, я пошла к ржавой машине Рэна и села в нее.
2
Известие о том, что Грэхема уволили, разнеслось по Макстон-холлу со скоростью лесного пожара. Невыносимо было стоять перед школой и ждать, когда Перси, наконец, заберет меня, к тому же я не могу дозвониться ни до Джеймса, ни до Руби, не говоря уже о Грэхеме. При мысли о том, каково ему сейчас, мне становится тошно, и я начинаю сходить с ума.
Когда я наконец добралась до дома, то пошла прямиком к себе в комнату и снова попыталась дозвониться до него. На сей раз он взял трубку, и я с облегчением вздохнула.
– Грэхем?
– Да. – Его голос лишен всякой эмоции.
– Мне так жаль, – выпалила я, принимаясь ходить по комнате туда и сюда как зверь в клетке. Все мое тело заряжено адреналином, а сердце бешено колотится. – Мне так жаль. Я этого не хотела.
Я слышу, как Грэхем судорожно вдохнул.
– Это не твоя вина, Лидия.
Нет, моя. Это моя вина, что Грэхема и Руби выгнали из школы.
– Я поеду к ректору Лексингтону и все объясню. Конфликт уладится, поверь мне. Я возьму вину на себя и…
– Лидия, – мягко перебил он меня.
– Руби тоже исключили из школы. Она этого абсолютно не заслужила. Я не могу допустить, чтобы она была наказана за то, чего не делала.
– Лидия, я… – Не успел он закончить фразу, как из моих рук вырвали телефон. Я вскрикнула от испуга и развернулась.
Передо мной стоял папа и смотрел на меня ледяными глазами. Он опустил взгляд и уставился на светящийся дисплей моего телефона. Потом поднял палец и закончил вызов.
– Эй! Что… – начала я.
– Ты больше никогда не будешь разговаривать с ним, – произнес отец пугающим тоном. – Ты поняла?
Я открыла рот, но холод в голосе папы и его гневный взгляд не дали мне произнести ни слова.
Он все знал.
Папа знал про меня и Грэхема.
О боже.
– Папа… – в отчаянии прошептала я.
От слова «папа» лицо его исказилось болезненной гримасой.
– Если бы твоя мать была жива, ей стало бы стыдно за тебя.
Он сказал это так спокойно, что прошло не меньше секунды, пока эти слова дошли до меня. Они обрушились словно удар, и я отшатнулась от него и его гнева.
– Позволь мне объяснить, папа, это действительно не то, что ты думаешь. Мы с Грэхемом были знакомы еще до того, как он…
Внезапно отец вскинул руку вверх и с размаху швырнул мой телефон в стену. Развалившись, телефон черными пластиковыми деталями рассыпался по полу. Я непонимающе уставилась