Мальчик со шпагой. Владислав Крапивин
Поглядел на притихшего Нока, потрепал ему загривок. – Я вот тоже сюрприз привез.
– Я уж смотрю… Это ты из лагеря такое страшилище везешь? Да нет, он хороший, только… больно какой-то уж непричесанный.
Нок вопросительно посмотрел на незнакомую девочку, потом на хозяина и вдруг зевнул во весь размах розовой пасти.
– Ой, – сказала Наташка.
– Она пошутила, Нок, – сказал Серёжа. – Она больше не будет, не глотай ее.
Наташка засмеялась и вдруг сразу встревожилась:
– Серёжка… А почему ты… Ведь смена только через десять дней кончится. Ой, выгнали, да?
– Сам ушел, – хмуро сказал Серёжа. – С начальником лагеря поругался.
Наташка охнула:
– Мамочка моя… А тебя отпустили?
– А я спрашивал?
– Серёжка, сумасшедший! Тебя же искать будут.
Серёжа поморщился:
– Да не будут, там знают… Я все расскажу, только потом, ладно?
Наташка тряхнула своими светлыми, коротко подрезанными волосами.
– Ну ладно. Идите в комнату, я вас кормить буду… Слушай, а у него блох нет?
– Нет… Не знаю… Не надо нас кормить, мы на катере ели. Ты адрес скажи. Мне ведь надо… домой.
– Ой, ты не уходи! – испугалась она.
– Как это «не уходи»?
– Подожди. Переночуй здесь.
– Зачем?
– Ну, зачем… Скучно же. Думаешь, приятно полночи одной дома сидеть?
– А где тетя Маша и дядя Игорь?
– В театр пошли. Опера из Свердловска приехала. А потом еще в гости к папиному знакомому.
– А тебя не взяли?
– А я не пошла.
– Почему?
– Из вредности.
– А-а…
– Конечно… Отца всю неделю просила: «Почини, почини велосипед». Он все: «Починю, починю». А сам дотянул… Все ребята на озеро сегодня уехали, а я дома осталась… Ну вот и пусть сами ходят в свой театр.
– Ну, ты тоже хороша. Дядя Игорь с утра до вечера на работе, а ты с велосипедом…
Наташка виновато шмыгнула носом.
– Он говорил: «Подожди до субботы». А в субботу его вызвали в порт. Что-то там срочное случилось. А он сейчас диспетчера порта замещает.
– Сейчас навигация в разгаре. Мы пока плыли, знаешь сколько всяких теплоходов навстречу попалось… Ну, ты все-таки давай адрес, я пойду.
– Останься, Серенький… – жалобно сказала Наташка.
Вот она всегда так, если хочет подмазаться: «Не уходи, Серенький. Сделай, Серенький». Только она Сереньким его и называет.
Раньше еще мама так называла, но это было давным-давно…
– Не уйдешь, да? Я пельменей сварю, у нас две пачки в холодильнике.
Пельмени – это, конечно, вещь, но…
– Куда ты пойдешь ночью… – уговаривала Наташка. – Это далеко, за семь кварталов, на углу Октябрьской и Челюскинцев. Уже полдвенадцатого. И холодно сейчас, вон у тебя руки в пупырышках.
Вечер и в самом деле был свежий. Серёжа, пока шел от пристани, слегка озяб. Но он сурово глянул на хитрую Наташку.
– Это от твоих рук. – Он потер ладонями голые локти. – Почему у тебя пальцы мокрые и