Волчий Сват. Евгений Кулькин
вдруг перестал плакать Клюха.
– Да та, в первый класс которой ты чуть было не ступил.
– Что вы имеете в виду?
– Мы же знаем, как тебя пытались затянуть в свою компанию Копченый с Парашей.
– Вам и это известно? – вырвалось у Клюхи.
– Представь себе.
Он посидел какое-то время молча, уже не плача и даже не всхлипывая, и вдруг спросил:
– А за что же вы сами сидели?
Ежков мелко – как рассыпал на порог просо – расхохотался.
– Молодец, Коля! – воскликнул он, отсмеявшись. – Подловил ты меня, что называется, за язык и глубже. Сроду я не сидел. Это я тебя проверял, знаешь ли ты то заведение, мимо которого мы идем. Оказалось, понятия не имеешь.
– А Марфутка, это ваша жена? – осторожно полюбопытничал Клюха.
И Ежков снова всхохотнул:
– Нет, сотрудница.
Клюха не стал уточнять, кем именно она работает, а спросил о другом:
– А тут кто живет?
– Михеич.
– А куда же он тогда ушел?
– У родичей пока поживет. А ты, как тебе, наверно, уже стало ясно, тут какое-то время перебудешь.
Клюха кивнул на фотографии девиц:
– Откуда они у Михеича?
– На это мы их сюда подсунули.
– Зачем?
– Чтобы тебе одному скучно не было.
– А если честно?
– Думали, что ты их распространяешь.
Клюха длинно, без притайки, вздохнул и произнес:
– Никогда не думал, что я так густо обложен флажками.
И в это время, наделав небольшой гомонок в чуланчике, что окорячивал дверь в каморку, на пороге возник здоровенный сержант.
– Товарищ капитан! – гаркнул он, обращаясь к Ежкову.
Климентий Федосеич чуть передернулся по плечам и быстро спросил:
– Что у вас, Заболотский?
– Какой-то гражданин вас требует.
– Пусть войдет! – махнул рукой Ежков и обратился к Клюхе: – Как это говорится: «Не бойся умного врага, опасайся дурака-друга». Я капитан Шатерников, а вот, что Климентий Федосеич, это точно. По правде говоря, не хотели открываться, что впрямую занимаемся тобой.
И прежде чем Клюха успел на все это как-то отреагировать, у него появилась возможность удивиться и еще раз, потому как вослед за сержантом в камору протиснулся не кто иной, как Евгений Константинович Томилин, который с порога продекламировал:
– Бежать, бежать быстрее лани из этой долбаной Елани!
– Но я же вовсе не из Елани, – с улыбкой возразил Клюха.
– Ну, раз такая красивая рифма не получается, тогда пусть будет так: «Бежать, бежать не ради славы, из богом проклятой Дубравы».
Он подошел и обнял Клюху.
– Ну что, капитан, – обратился он к Шатерникову, – шатер у нас есть, шамовку шофер принесет, так что, наверно: «Гут бай с кисточкой!»
Это «с кисточкой» несколько покоробило, напомнив Перфишку, но не сбило с ликующего настроения, которое охватило Клюху с первой же секунды, как он увидел Томилина.
– А ты знаешь, –