Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир. Елена Коровина
церкви Санта-Мария дель Пополо обвинил его в ереси. Это было серьезно – ведь совсем недавно церковь сожгла на костре еретика Джордано Бруно! И вот Караваджо, истекающий холодным потом ужаса, стоит перед церковным судом.
«Почему на твоей картине апостол Савл, иначе именуемый Павлом, валяется на земле, а в центре, как главная героиня, стоит лошадь? Это святотатство!» – гремит голос прелата. «Я хотел изобразить тот страшный миг, когда, увидев, что лошадь вот-вот растопчет его, Савл обратился к Богу», – пытается оправдаться Караваджо. «Выходит, лошадь заменяет у тебя Бога, и потому от нее исходит свет?!» – ахает прелат. «Нет! – отвечает художник. – Но она – орудие Божье и стоит в свете Бога».
Кардинал дель Монте, сидящий в первом ряду, встает: «Не стоит судить столь строго! Художник не умел, но мечтал выразить Слово Божье. Мы накажем его за неумелость – оштрафуем на сто скудо!»
У Караваджо все плывет перед глазами. Надо же – темной ночью он не боится столкнуться с шайкой головорезов, а монахи в черных сутанах приводят его в ужас.
Надо реабилитироваться – и срочно! Как раз есть подходящий заказ: влиятельнейший маркиз Джустиниани уговорил монахов-кармелитов поручить Караваджо написать «Успение Марии» для церкви Санта-Мария делла Скала ин Трастевере. Художник трудился долго и тщательно. Но когда предъявил картину кармелитам, те ахнули. На холсте Нечестивца Мадонна умирала в убогом подвале, похожем на приют для нищих. Она лежала в рваном крестьянском платье, а на ее обнаженных огрубевших ногах виднелась засохшая грязь, будто она обошла все дороги мира. Дальше – больше! Уже через пару дней по Риму поползли слухи, что проклятый художник использовал в качестве модели мертвую проститутку, выловленную в Тибре. Вот откуда такая натуралистичность – одутловатое, словно испитое лицо и вздутый живот, как у утопленницы. Это было святотатством!
Монахи воззвали к святой инквизиции. Маркиз Джустиниани в качестве «вклада замирения» привез в монастырь несколько бочек отборного вина. Караваджо в ужасе кинулся к очередной картине. Уж теперь-то он напишет то, что надо, – огромное благочестивое полотно «Мадонна с пилигримами».
Однако все повернулось по-иному – в мастерскую Караваджо вломились стражники и потащили художника в суд. Там уже бесновался, изрыгая проклятия, нотариус Мариано Пасквалоне: «Этот мерзкий художник избил меня! А все из-за своей потаскушки!» – «Ничего подобного! – кинулся к судье Караваджо. – Я избил его из-за непочтения к Святой Деве Марии!» – «Рассказывай!» – гаркнул судья. И художник начал объяснять: «Я пишу алтарный образ. А синьор Пасквалоне, взглянув на холст, обозвал Святую Деву шлюхой!» – «Не слушайте его! – закричал нотариус. – Лучше спросите, как его зовут бродяги на улицах нашего славного Рима?» – «Как?» – поинтересовался судья. «Королем ночных улиц! – выпалил синьор Пасквалоне. – Потому что его все боятся. Он же из дома без своего кровавого ножа не выходит!» – «Это правда?» Судья воззрился на обвиняемого.