Верните мне меня. Дарья Рагулина
Проезжаю ровно два километра, останавливаюсь у приметной высокой сосны. В лесу спокойно, птицы кричат разными голосами, солнце не печет благодаря густым кронам. Достаю сумку и решаю идти от сосны строго на север, хорошо, что меня научили таким тонкостям еще в детстве, тогда я капризно топала ножками и говорила, что мне никогда не пригодится знание того, как определить север по солнцу. Пригодилось.
Прохожу примерно пятьсот метров, почва становится каменистой, повсюду огромные булыжники. Раз десять поворачиваюсь вокруг оси, изучая лес на наличие ненужных свидетелей. Кладу сумку под обвалившееся дерево, вокруг подталкиваю пару больших камней, ломаю ноготь, чертыхаюсь, вспоминаю, что на маникюр мне идти как раз через пару дней, успокаиваюсь. Оставлять вот так сумку страшно, ни дерево её не прикрыло, ни камни, поэтому снова беру в руки, иду дальше, буквально через десять шагов нахожу ямку. По размеру чуть больше сумки, собираю мох с упавшего дерева, аккуратно большими пластами закрываю свой клад.
Обхожу ямку со всех сторон, запоминаю каждую деталь окружения: дерево, камни, бугорки, три березы, шиповник. Отряхиваю руки, в машине тщательно вытираю их салфетками, салфетки складываю на сиденье, чтоб не забыть выбросить в городе. Кое-как выезжаю из леса, аккуратно, чтобы не застрять и не врезаться в дерево, за двести метров от трассы останавливаюсь, прислушиваюсь, чтобы никто не ехал, не имел возможности приметить нашу дорогую машину, выезжающую из леса. В город еду уже более спокойно, не торопясь обедаю в ресторане, где все неодобрительно смотрят на мой спортивный костюм, хорошо хоть на обслуживании это не отразилось. Ем через силу, каждый кусок запиваю водой, потому что ничего не лезет в горло, съедаю только первое, остальные красивые блюда вызывают тошноту, оставляю хорошие чаевые, выхожу в жару города.
Глаза впиваются в вывеску дорогого салона красоты, иду туда поправить один ноготь, предлагают обновить все коготочки, отрицательно мотаю головой, девочка-мастер недовольно куксится, кладу на стойку пару купюр, настойчиво повторяю:
– Один палец, приведите мне его в порядок.
Сумма её устроила, лицо стало нежнее. Пока она колдует над моей рукой, тупо смотрю в окно, решаю сразу по приезде домой позвонить папе, странно, что сразу не позвонила, уж он-то сразу бы меня успокоил с этим дурацким кораблем. Зачем Игнат полез в металлургию? У него прекрасный фармацевтический бизнес, работающий по всему миру, зачем еще компаньонство с папой? В свадебной горячке я ни разу не интересовалась этими вопросами, только где-то на краю сознания висело, что он очень помог папе организовать этот сбыт.
Девочка очень быстро заканчивает работу, я, не глядя на результат, прощаюсь и быстро иду обратно к машине. Почему я так запаниковала? Потому что Игнат занервничал? Уехала, не взяв телефон, мысленно хохочу над собой, вспоминаю Игната: «Я оставляю телефон дома, чтобы меня не могли отследить хотя бы по нему». Агент ноль ноль семь, не иначе. Даже не знаю, кого из нас сейчас называю агентом, но напряжение медленно