Землетрясение в отдельно взятом дворе (сборник). Марианна Гончарова
украшенные как будто на конкурс «Мисс Лошадь», одна краше другой, все в косах, лентах, цветах, плетеных ярких шнурах. Загляденье. И я раззявила варежку и любовалась такой красотой. И один юный легинь, увидев мою запрокинутую завистливую и восхищенную физиономию, привстал в стременах в своем ярком гуцульском наряде – вышитом кептаре и в постолах, – снял шляпу и с коня своего поклонился мне с достоинством и гордостью. И я завертела головой вокруг, завопила: «Вы видели? Видели? Это он мне! Это он мне поклонился!»
А по полю, где там и сям были расставлены палатки с сыром, колбасами, банушем, мамалыгой и всякими другими национальными кушаньями, ходило наше областное начальство. Засвидетельствовать. Ну и представители местных ведомств рядком выстроились по предполагаемому маршруту областных властей и стояли, чуть прогнувшись. А мне, любопытной, кто-то: «В сторону! Отойдите в сторону, сейчас СЮДОЙ губернатор пойдет! И другие представители».
Я пожала плечами: зачем мне губернатор и другие представители. Мне это не надо! Я скромно в сторонку отошла, стала музыкантов заводных слушать и приплясывать даже. А эта компания как раз мимо меня и промаршировала. А перед ними какой-то клювастый в сером костюме, мокрый уже от усердия и дождя, мне опять же: «В сторону! В сторону!» Я опять пожала плечами и решила не в сторону, а вообще куда-нибудь подальше. (Не туда, куда вы подумали.) Словом, я сделала шаг назад, чтобы выпасть из толпы, и наступила кому-то на ногу. Сначала я увидела модный светлый башмак с дырочками под своей сандалией, потом, как в кино, светлую брючину, потом льняной аккуратный рукав сорочки на крепкой сильной молодой руке, а потом… круглое, сияющее, радостное лицо мэра города Черновцы… (То есть бур-го-мист-ра, дорогие мои. Да!) Пока я, как видеокамерой, вела взгляд от башмака вверх к лицу, я, не останавливаясь, извинялась. Сначала на модном молодежном башмаке я вскрикнула: «Ой, извини, брат!»; на коленке в выглаженной брючине: «Ой, простите, молодой человек!»; на рубашечке: «Йой, выбачтэ!»; потом, когда увидела лицо Мыколы Трохымовыча, воскликнула: «О! Здрааасте!!!» И даже забыла, что плотно стою ногой не в грязи, а на чистеньком. И он, славный человек, благодушно выдирая свой белый, испачканный мною башмак из-под платформы моей сандалии (дождь был, говорила? И кругом болото, жижа и грязь), весело отмахнулся: «Та лааадна… Чево там…» И пошел дальше. Но потом (как говорят, сильный респект вам, господин бургомистр!) он вдруг вернулся, взял меня за руку и покачал головой: «Так не годится! Давайте-ка и я теперь вам на ногу наступлю».
«Ну давайте…» – помрачнела я. Мэр – парень спортивный, но не худенький.
Но он прямо как Махмуд Эсамбаев легонько-легонько, невесомо протанцевал на рантике моей сандалии и объяснил: «Это чтоб мы не поссорились!»
Слушайте, я чуть не кинулась его обнимать, нашего бургомистра. За то, что мы не просто потоптали друг другу ноги, бургомистр и я, а с прекрасной целью – чтобы жить в мире и дружбе и чтобы не ссориться. И распрощались, довольные друг другом, в грязной обуви, но миролюбивые.
И Николай