Люби навсегда. Юрий Окунев

      Сам себя «Квазимодо»

      иногда обзывал.

      Этот нос, эти уши —

      да и весь неказист.

      А влюблялся – как Пушкин…

      ладно, как гимназист.

      Бог ты мой! – сколько шума,

      комплиментов, острот —

      это женщине шубу

      Юра наш подает!

      Это кто там чуть дышит,

      с кем от нежности шок?

      Это девушке пишет

      Юра знойный стишок!

      Беспокойный наш донор —

      дружбы, службы другим.

      Лучший друг его помер,

      Юра в бездну, за ним!

      Отец не смог пережить смерть Михаила Львова.

      «Человек в беретке» – так назвал Юрия Окунева трагически погибший молодой и необыкновенно талантливый волгоградский поэт Леонид Шевченко. Он не был учеником Юрия Окунева, и отец не помогал Леониду, как помогал другим и поддерживал многих своих учеников. Поэтому мне особенно дороги его слова о нем. В одном из своих очерков Леонид Шевченко написал об отце: «…Для меня Юрий Окунев – символ всеобщности литературного процесса, неделимого по географическому признаку… Еще многие в Волгограде помнят его «культовую» беретку, его походку, его печальные глаза. И я – помню.

      …Он не был завистлив. Он восхищался чужим талантом… Юрий Окунев не только восхищался, но и помогал. Кто вертелся в «богемных кругах», тот знает, о чем я: у Дома литераторов на Красно-знаменской таким надо бы памятники ставить. Тем более, таких единицы.

      …Итак, в 1988 году Дон Кихота не стало. Кое-какие воспоминания опубликованы. И появятся, безусловно, еще. Но «вакансия» Сервантеса открыта. А на могильной плите выбита строфа, и одна из строк такая: «И останешься в памяти людей и деревьев». Не сомневаюсь, Окунев – остался»[10].

      Строфа, о которой говорилось в очерке Леонида Шевченко, впервые появилась на обложке последнего прижизненного издания отца – книги «Навсегда» (1984), и полностью она звучит так:

      Книга стихотворений «Люби навсегда» подготовлена к 90-летию поэта Юрия Окунева.