Кай и Герда. Алексей Лебский
н это я. А потом ангел покинет этот коридор и навсегда забудет то, что здесь произошло, так надо. Кай знает, что надо делать дальше. Проход освещен неверным неоновым светом. Иногда одна из длинных флуоресцентных ламп гаснет и начинает через минуту запускаться, гудя и подмигивая. Меня это ужасно раздражает, но что я могу поделать. Надо мною раскачиваются от гуляющего по проходу ветерка уцененные платья из коллекций 8283 годов. Жуткие, нелепые воротнички-стоечки, безвкусная отделка искусственным мехом, безобразные металлические молнии. То, что сейчас на мне, куда как лучше. Но боже, как холодно! Я смотрю на часы, еще только половина третьего, а свет из окна в конце коридора уже меркнет. Терпению приходит конец, когда я слышу шаги по лестнице. Я повисаю, обхватив стойку вешалки ногами и замираю. Этот трюк, который выполняют девушки, работающие на шесте, для меня сущий пустяк. Руки свободны, меня не слышно и не видно. Здесь единственный путь к главному выходу, а запасной закрыт, там идет ремонт, меняют старое кафельное покрытие. Только две стрелки, но промахнуться нельзя. Купидон не промажет. Я прицеливаюсь и выпускаю первую стрелу, а за ней и вторую. Первая попадает в шею идущего впереди, другая – в бедро второго. Слышу грохот падающих сумок, а затем звук падения двух тел, с разницей в десять секунд. По сценарию выхожу из коридора, моя роль сыграна. Иду по лестнице на выход, щурясь от яркого света. На меня, наверное, пялятся мужики, пускай, я с гордым видом иду вниз по лестнице, выхожу через главный подъезд и первое, что вижу – бронированный автомобиль и водителя, который чем-то озабочен и держит в руках микрофон рации. Я уже перехожу улицу, когда отдаленно слышу грохот, визг женщин и вой сигнализации. Гордо дефилирую по правой стороне. Небо над городом низкое и быстро темнеет. Начинается дождь со снегом, он бьет в лицо, моя дешевая тушь течет, оставляя полоски на щеках. У меня красивые высокие скулы, и глаза такие, что любому сердце разобьют. Братишка Кай все время мне это повторяет, только я не могу найти себе половинку, а ведь пора. Навстречу идут два копа. Они с сожалением кивают головами, глядя на мое залитое дождем лицо и намокшие волосы. Еще пару кварталов и я дома. Останавливаюсь перед кафе и жду, когда пройдет эта мерзкая тетка фру Больсен.
Преодолеваю пять скользких от льда и дождя ступенек парадного. Все, я за дверью. В квартире тепло и я раздеваюсь, снимаю дурацкий рыжий парик, смываю с себя макияж. Как хорошо после целого часа долбаной мерзлоты забраться под горячий душ. Газ и электричество нам пока не отключили, но скоро мы с Каем рассчитаемся со всеми долгами и будем наслаждаться той жизнью, за чертой которой мы оказались из- за меня. Он приходит через четыре часа промокший и голодный. В холодильнике вчерашние раскисшие макароны, гамбургер и нетронутая бутылка виски. Кай открывает её и молча наливает в два стакана, один из них протягивает мне. Я пью, вздрагивая от крепкого напитка, немного глохну с непривычки. Брат о чем-то спрашивает меня, а я ничего не слышу.
– По дороге домой никто не встретился? – через минуту он повторяет свой вопрос.
– Полиция, – говорю я, два копа.
– Два копа это к счастью. Ну и у меня все хорошо. Но его тоже трясет мелкой дрожью.
– Почему тебя так долго не было?
– Надо же было закончить с делами.
Я больше не задаю вопросов. Он наливает еще виски, и выпив еще полстакана я ощущаю тепло, разливающееся по телу. Прихожу в себя. Комната наполняется дымным спиртовым духом. Кай включает видеомагнитофон и ставит мой любимый фильм – “Афера” с Полом Ньюменом и Робертом Редфордом. Мы молча смотрим телевизор и я засыпаю на сцене с “телеграфом”.
Часть первая
Раздел 1
Носорог
Это прозвище родилось практически сразу же после появления в управлении нового начальника отдела тяжких преступлений. Кто первый обидел животное, неизвестно. Громадный, квадратный Гроберг возник на месте своего сваленного инфарктом предшественника, с необычайной скоростью. С такой скоростью разве что растут грибы в лесах за Гровеном или распродаются хот-доги в обеденные часы у Управления полиции. Огромный горбатый нос на красной физиономии Гроберга и маленькие сверлящие глазки вызывали у подчиненных неподдельный страх. Носорог, так решили все. Он моментально переселился в “аквариум” бывшего начальника и разложил свои важные бумаги на всех горизонтальных поверхностях. Политика работы в отделе столь же разительно переменилась. Теперь каждый шаг подчиненных документально фиксировался, показатели служебной деятельности каждого сотрудника заносились в специальные досье Носорога. Главной политикой Гроберга всегда оказывалось почитание власть предержащих. Если по ходу дела требовалось побеспокоить вышестоящее начальство или какую либо публичную личность, любой из команды нарывался на яростное сопротивление Носорога. Перед аквариумом находилось несколько столов сотрудников отдела. Ближе всех к начальнику располагался полицейский следователь Эйрик Торгвальд, высокий широкоплечий блондин с роскошными пшеничными усами. Стол его постоянно пополнялся бумагами, которые регулярно доставляла из аквариума констебль Хильде Робертсон, недавно поступившая на службу в управление. Бумаги обязательно содержали резолюцию начальника,