Sabbatum. Инквизиция. Елена Ромашова
меня наедине с этими рыжими оболтусами, и у нас сейчас разворачивалась битва под названием «У кого пульт, тот и главный».
Пульт в данную минуту был у меня зажат под мышкой, и я смотрела на хохочущую с призраком большеголовую Терезу Капуто из телешоу «Медиум с Лонг-Айленда».
– Мелани! – Кевин дергался на диване от нетерпения, трагически ноя и хныча. – Ну, переключи.
– Да что ты имеешь против Терезы Капуто?
– Она убивает клетки моего мозга!
Я гадко хихикаю в ответ.
– Ну, всё, женщина, молись! – Кевин бросается ко мне. Я, взвизгнув, кидаюсь к выходу, снеся ногой миску с чипсами. – Курт, лови ее!
Курт, который все это время, улыбаясь, сносил мои передачи и нытьё Кевина, молнией устремляется ко мне. И начинается потасовка. Схватив за талию, Курт тащит меня обратно. Но я так просто сдаваться не собираюсь, и мое сопротивление быстро отбирает силы старшего. К нему тут же на помощь кидается Кевин. Я, хохоча, крепко сжимаю пульт, пытаюсь спрятать его под майку. Кевин, выкрикивая руководства брату, типа: «Держи крепче», «Она вырывается», «Удерживай за руки», срывая плохо завязанный бинт с моей руки, царапаясь и сильно цепляясь пальцами, пытается вырвать предмет драки. На долю секунды я теряю контроль над вещью, и пластмассовая коробка падает из рук, попадая на ногу Кевина и отлетая с треском к чьим-то ногам, попутно теряя батарейки и крышку.
Мы, замерев, следим за траекторией падения, и только когда пульт останавливается у мужских ботинок, мы поднимаем глаза на вошедшего.
Теперь мне понятно выражение «убивать взглядом». Темно-серые глаза, цвета грозовой тучи, смотрят на нас с ненавистью. Нет, даже с ужасом. И мы чувствуем себя преступниками. Я все еще нахожусь в объятиях Курта, когда Рэйнольд стремительно подходит и хватает меня за левую руку, судорожно срывая вязь болтающихся бинтов.
На всеобщее обозрение опять выставляется моя рана, которая за неделю уже порядочно зажила, оставив лишь в центре на венах островки из корочек запекшейся крови – это самые расчесанные места. И я вижу шок и замешательство Рэя. Это придает мне сил, чтобы вырвать руку.
Я разозлилась.
Нет, я взбешена.
– Что ты себе позволяешь? Что у тебя в башке творится?
Я практически рычу на него, наблюдая, как он удивленно смотрит на меня. В эту минуту Рэй беспомощен передо мной. Стряхнув с плеч руки Курта, я, не отрывая взгляда, смотрю в глаза Оденкирка, обхожу его и удаляюсь быстрым шагом в комнату.
Там я позволяю себе громко хлопнуть дверью, после чего от ярости начинаю бить подушку, представляя, что каждый мой удар приходится в тело Рэйнольда. Так я теряю последние корочки от раны, и мое запястье становится снова чистым и белоснежным с голубыми жилками вен и розоватой тонкой кожицей на месте расчеса.
Теперь знаю точно, Оденкирк невозможный сноб и гордец. Он все это время боялся, что я сделаю такую же татуировку, как у них; это означало бы, что стала своей.
Все-таки