Седьмое небо. Татьяна Устинова
есть чувство собственного достоинства.
– Пойди и позвони Кольцову, – приказал Леонтьев. – О результатах доложишь.
Стас курил и углубленно изучал собственный макет, как будто это было нечто невиданное. Грязное оконное стекло заливал серый дождик. Лидия зачем-то потрогала пунцовые щеки, повернулась и пошла к двери, очень прямо держа спину.
– Зря ты так, – негромко проговорил Стас, когда дверь за ней закрылась.
– Нормально, – поморщившись, ответил Игорь. – Проглотит.
Он не мог и не хотел ничего объяснять. Он знал, что механизм запущен, время пошло и изменить уже ничего невозможно.
– Егор Степанович, газета «Время, вперед!», – прозвенел в селекторе голос секретарши. – Будете говорить?
– Нет, – буркнул Егор, – не буду.
– Егор Степанович, – поколебавшись, сказала секретарша, – они уже седьмой раз звонят. И нам, и в пресс-службу. Что мне им сказать?
Оторвавшись от бумаг, Егор взглянул на селектор, как будто секретарша выглядывала оттуда. Она была ни при чем, но, как всегда, Егор раздражался.
– Переведите на Журавлева, – велел он.
– Журавлева нет и не будет целую неделю, Егор Степанович. Он и Панов с понедельника на трейнингe в Дюссельдорфе.
Егор и сам должен был знать об этом, но секретарша говорила таким тоном, как будто это она виновата в том, что шеф забыл, куда делись два начальника отделов. Она была гораздо более опытная и классная секретарша, чем вчерашняя перепуганная мышка.
Егор еще подумал. Селектор ждал.
– А, черт возьми, – пробормотал он себе под нос и бросил ручку, – какая линия?
– Третья, Егор Степанович! – бодро доложила секретарша и отключилась.
– Да, – бросил Егор в трубку отрывисто. Он листал ежедневник, вспоминая, где вчера записывал что-то такое относительно этой газеты. И секретарша позабыла сказать ему, кто именно там должен быть, в этой трубке. Вот дура. – Да! – повторил Егор раздраженно.
– Здравствуйте, меня зовут Лидия Шевелева, – донеслось из трубки. – Газета «Время, вперед!».
Голос был низкий и теплый. Шубин вдруг подумал, что этот голос похож на дорогой коньяк в широком бокале.
– Мне хотелось бы прояснить ситуацию вокруг интервью господина Кольцова нашей газете…
– Нет никакой ситуации, – ответил Егор любезно, – и интервью никакого не будет. Пока по крайней мере.
Он нашел наконец свою запись в ежедневнике. Там была фамилия Леонтьев и никакой Шевелевой не было. В трубке помолчали.
– Егор Степанович, в пресс-службе утверждают, что именно вы не даете разрешение на интервью, но это по меньшей мере странно. Наша газета поддерживала Тимофея Ильича на выборах, мы ни разу не написали ничего такого… что могло бы показаться вам обидным…
Егор слушал только голос, напоминавший французский коньяк, и совершенно не вникал в смысл слов. Он знал, что разговор этот ничего не изменит и никакого интервью не будет, что бы ни сказал