Дай мне руку, Тьма. Деннис Лихэйн
наклеек. Их было девяносто шесть, и, читая надписи, мы ощущали, что соприкасаемся с миром нетерпимости, скудных эмоций и безнадежных попыток найти адекватное самовыражение:
НЕ НАРКОТА, А КРАСОТА!; Я ЗА ВЫБОР, И Я ГОЛОСУЮ; ЛЮБИ МАТЬ ТВОЮ; ЭТО РЕБЕНОК, А НЕ «ВЫБОР»; ОБОЖАЮ ПРОБКИ, БЛЯ; НЕ НРАВИТСЯ ЕЗДА – ЗВОНИ «000-… ЗДА»; РУКИ – ДЛЯ ОБЪЯТИЙ; ЕСЛИ Я – КОЗЕЛ, ТВОЯ ЖЕНА – СУКА; ГОЛОСУЙ ЗА ТЭДА КЕННЕДИ И БРОСЬ БЛОНДИНКУ В ВОДУ; ХОЧЕШЬ МОЮ ПУШКУ? ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ МОЙ ТРУП; Я ПРОЩУ ДЖЕЙН ФОНДУ, КОГДА ЕВРЕИ ПРОСТЯТ ГИТЛЕРА; ЕСЛИ ТЫ ПРОТИВ АБОРТОВ – ТАК НЕ ДЕЛАЙ; МИР НА ЗЕМЛЕ – КЛАССНАЯ ИДЕЯ; СМЕРТЬ МАЖОРАМ; МОЯ КАРМА СИЛЬНЕЕ ТВОЕЙ ДОГМЫ; МОЙ БОСС – ПЛОТНИК-ЕВРЕЙ; ПОЛИТИКИ ЛЮБЯТ БЕЗОРУЖНЫХ ЛОХОВ; ЗАБЫТЬ ВЬЕТНАМ? НИКОГДА; ДУМАЙ ГЛОБАЛЬНО, ДЕЙСТВУЙ ЛОКАЛЬНО; ТЫ БОГАТ И КРАСИВ? Я ТВОЯ!; НЕНАВИСТЬ – НЕ СЕМЕЙНАЯ ЦЕННОСТЬ; ПРОЖИГАЮ ДЕНЬГИ МОЕГО РЕБЕНКА; МЫ – КРУТЫЕ НА ДОРОГЕ; ДЕРЬМО ПОВСЮДУ; СКАЖИ НЕТ; МОЯ ЖЕНА СБЕЖАЛА С МОИМ ДРУГОМ – Я БУДУ ПО НЕМУ СКУЧАТЬ; НЫРЯЛЬЩИКИ ЛЮБЯТ ПОГЛУБЖЕ; Я БЫ ЛУЧШЕ ПОРЫБАЧИЛ; ОБИДЕЛИ В ПОЛИЦИИ? В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ЗВОНИТЕ ДЕПУТАТУ-ЛИБЕРАЛУ!; ЧЕРТ С ТОБОЙ; ЧЕРТ СО МНОЙ; МОЙ РЕБЕНОК – ОТЛИЧНИК-ПОДГОТОВИШКА; МОЙ РЕБЕНОК ПОБИЛ ТВОЕГО ОТЛИЧНИКА; СЧАСТЛИВО, ПРИДУРОК; СВОБОДУ ТИБЕТУ; СВОБОДУ МАНДЕЛЕ; СВОБОДУ ГАИТИ; НАКОРМИТЕ СОМАЛИ; ХРИСТИАНЕ НЕ СВЯТЫЕ, ЛИШЬ ПРОЩЕННЫЕ…
…И еще пятьдесят семь штук.
Стоя и глядя на эту груду, пытаясь постигнуть всю глубину различия пестрых посланий, я обрел лишь пульсирующую головную боль. Это было все равно что изучать томограмму шизофреника, после того как все его личности слились в раздирающее единство.
– Придурок, – сказала Энджи.
– Пожалуй, самое подходящее слово.
– Ты видишь что-нибудь общее?
– Помимо того, что это – бамперные наклейки?
– Помимо, Патрик, помимо.
Я отрицательно мотнул головой.
– Тогда не знаю, я пас.
– Я тоже.
– Подумаю над этим в душе.
– Хорошая идея, – одобрила Энджи. – От тебя несет как от тряпки, которой вытирают барную стойку.
Стоя с закрытыми глазами под душем, я видел Кару, как она стоит на тротуаре, вглядываясь в поток машин на Дорчестер-авеню, и говорит, что все выглядит так же, как раньше. При этом из бара несет дерьмовым пивом.
– Будь осторожен, – сказала она тогда.
Когда я вышел из-под душа, у меня перед глазами маячило распятое, пригвожденное к грязной земле тело.
Энджи права. Я не виноват. Невозможно спасти людей. Особенно тогда, когда тебя об этом и не просят. На протяжении всей жизни с нами чего только не случается: мы падаем и поднимаемся, разбиваемся вдребезги, и по большей части каждый сам за себя. И Каре я ничего не должен.
И все-таки, шептал мне внутренний голос, никто не должен умирать так, как она.
Из кухни я позвонил Ричи Колгану, старому приятелю и обозревателю газеты «Трибюн». Как всегда, он был очень занят, голос звучал отстраненно и торопливо, а слова сливались воедино:
– РадслышатьтебяПат. Чтостряслось?
– Занят?
– Угадай.
– Можешь проверить кое-что для меня?
– Говори.
– Распятие как способ убийства. Сколько раз случалось в этом городе?
– За?
–