Деньги, банковский кредит и экономические циклы. Хесус Уэрта де Сото
который, как нам известно, играет подчиненную роль и вторичен по отношению к общему рынку, на котором настоящие блага предлагаются и покупаются в обмен на будущие. Во-вторых, в большинстве случаев потребительские кредиты предоставляются для финансирования покупки потребительских благ длительного пользования, которые, как мы видели в предыдущих разделах[337], в конечном счете сопоставимы с капитальными благами, участвующими в ряде последовательных стадий производства, – ведь способность потребительских товаров длительного пользования служить своему владельцу также длительна по времени. В этих обстоятельствах, ныне весьма обычных, экономическое воздействие потребительских кредитов относительно поощрения инвестиций и удлинения производственного процесса идентично воздействию (и неотличимо от него) всякого увеличения сбережений, непосредственно вкладываемых в капитальные блага на любой стадии производственной структуры. Поэтому только гипотетический потребительский кредит, выданный для финансирования текущих затрат домохозяйства на потребительские товары недлительного пользования, окажет влияние в виде прямого и немедленного увеличения конечного потребления. Однако, несмотря на то что относительно малая доля кредитов предназначена для конечного текущего потребления, существование таких потребительских кредитов на рынке указывает на конкретный скрытый потребительский спрос на подобные кредиты. Поскольку существует связь между всеми секторами рынка настоящих и будущих благ, после удовлетворения остаточного спроса на кредиты для текущего потребления бóльшая часть сбереженных реальных ресурсов высвобождается для того, чтобы быть инвестированной в производственные стадии, наиболее далекие от потребления.
Теперь объясним, каким образом на свободном рынке система цен и координирующая роль предпринимателей стихийно преобразуют уменьшение сложившейся в обществе нормы временнóго предпочтения и проистекающее из этого увеличение сбережений в изменения структуры производственных стадий общества, делая ее более сложной и продолжительной и в долгосрочной перспективе значительно более продуктивной. Короче говоря, мы объясним один из важнейших координирующих процессов, имеющий место в любой экономике. К сожалению, в результате доминирования монетаристской и кейнсианской экономических теорий (которые будут критически рассмотрены в главе 7) на протяжении жизни по меньшей мере двух поколений экономистов подавляющее большинство учебников экономической теории и учебных программ почти полностью игнорировали этот процесс. Соответственно большинство сегодняшних экономистов незнакомы с функционированием одного из самых важных процессов координации, представленного во всех рыночных экономиках[338].
В аналитических целях мы начнем с рассмотрения крайней ситуации, которая, однако, позволит
См. выше, с. 226–227, а также прим. 32 и 33.
Изучая экономическую теорию в конце 1970-х годов, автор обратил внимание, что ни в одном курсе экономической теории преподаватель не объяснял, какое влияние увеличение сбережений оказывает на производственную структуру. Профессора описывали лишь кейнсианскую модель «парадокса бережливости», которая, как хорошо известно, прямо осуждает увеличение сбережений в обществе на том основании, что они снижают эффективный спрос. Хотя Кейнс не упоминал «парадокс бережливости» явным образом, она вытекает из его экономических принципов, доведенных до «логического» завершения: «Если правительства должны увеличивать свои расходы во времена экономических спадов, отчего домохозяйства не должны поступать таким же образом? Если для государственных финансов не существует понятия “здоровые финансы”, откуда возьмется такой принцип для семейных финансов? Ешь, пей, будь счастлив, потому что в долгосрочной перспективе все мы мертвы» (Clifford F. Thies, “The Paradox of Thrift: RIP,”