Мелодия встреч и разлук. Лариса Райт
и побыстрее, пока она еще окончательно не возненавидела инструмент.
Зинка была настроена решительно, но мать оказалась на редкость несговорчива и непреклонна. Оставшись с дочерью в Москве, она, как оказалось, поставила крест на личном счастье. Нет, разводы в те времена, да еще в военном ведомстве случались довольно редко и неизменно сопровождались громким скандалом. Ни выяснять отношения, ни «бить посуду», ни тем более мстить кому-либо мать не собиралась, хоть и поговаривали, что в казахских степях уже бегает Зинкин младший братик. Раз в год она с улыбкой встречала прибывшего в отпуск неверного мужа, месяц лечила его желудок, утомленный жирной бараниной, и... стояла в бесконечных очередях в «Детском мире», чтобы на полигон полетел костюмчик для «внука Петрова» или «племянника Сидорова». С улыбкой встречала, с улыбкой и провожала в аэропорт. Так и жила все это время, улыбаясь на год вперед, чтобы оставшееся до следующего приезда время рыдать ночами в подушку, а днями муштровать дочь, напоминая той о принесенной ради нее жертве.
Если хотите отвратить от себя человека, нет вернее способа, чем постоянно напоминать ему о благодеяниях, во имя него совершенных. Эта простая аксиома не стала исключением и для Зины, она давно уже перестала внимать словам матери о чувстве долга и бесконечной признательности, коими должна быть наполнена вся ее последующая жизнь. Она забыла, как страшила ее когда-то возможность оказаться в Казахстане в новой, чужой для себя обстановке, как боялась она уехать из Москвы, потерять друзей и разрушить привычный мир, центром которого себя ощущала. Зина уже не помнила всего этого. Теперь ей хотелось лишь одного: сделать усилие и в ответ на все бесконечные упреки матери выкрикнуть ей в лицо:
– Я ни о чем не просила.
Хотелось, но не получалось. Не получалось не потому, что все же боялась обидеть мать. Просто не хватало пока решительности характера. А когда человек трусоват, оппоненту всегда легко настоять на своем. Так и случилось. Документы были отнесены в училище. Зине оставалось лишь готовиться к поступлению и упрямо повторять:
– Меня все равно не возьмут.
Мать недоуменно вскидывала брови и даже пыталась немного растянуть уголки губ:
– Почему не возьмут? И красавица, и умница, и играешь хорошо.
– Хорошо, но не превосходно, – вяло возражала Зина, а «умницу и красавицу» и вовсе пропускала мимо ушей, так как не отличалась ни цепким умом, ни примечательной внешностью.
– Терпение и труд все перетрут, – важно изрекала мать и отправлялась на работу, а пятнадцатилетняя Зина – в соседнюю комнату к новым жильцам, чтобы с только что вышедшей замуж за моряка дальнего плавания хохотушкой Тамарой часами красить губы помадами разных цветов, привезенными заботливым мужем из командировок, сооружать затейливые прически и ждать тех редких минут, когда разбредутся по своим делам все обитатели коммунальной квартиры и можно будет достать из-за буфета пластинку с манящим ритмом запрещенного рок-н-ролла и пуститься вскачь по матрасу, служившему Тамаре