«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота. Отсутствует
почти не писали историки, создают картину весьма продуманной организационной работы контр-адмирала.
Причины длительной осады соединенными силами русских регулярных частей, английских волонтеров и балканских добровольцев небольшой крепости Литоди на Лемносе и последующий уход с Лемноса в большинстве работ имеют одинаковое объяснение и одинаковые ссылки на то, что потеря «Святослава» предопределила прорыв на Лемнос турецкого «сикурса» (его численность разнится, но он едва ли мог превышать численность осаждавших). Однако в интерпретации Элфинстона осада крепости Лемноса предстает как беспомощная акция малоспособных командиров, не сумевших ни подготовить базу для зимовки и ремонта судов в гавани Порто-Мудро (где стояли основные силы флота), ни захватить «полуразрушенный» форт, важность которого также ставится Элфинстоном под сомнение. В этой части своего сочинения контр-адмирал, привлекая свидетельства своих соотечественников, прежде всего английского волонтера лорда Эффингема, язвителен свыше меры в отношении стратегических планов А. Г. Орлова и их реализации.
Действительно, нежелание Орлова рисковать своими небольшими людскими резервами81, но при этом жестокость по отношению к оставленным на берегу при эвакуации славянским и греческим добровольцам, недостаточное внимание к крейсированию и защите острова от возможного турецкого десантирования (Элфинстон предполагал, что сикурс все-таки пришел не из Дарданелл, а из Энеза, но проверить это пока не удается), поспешное снятие осады и бегство из залива Пелари, а затем и из Порто-Мудро – складываются в интерпретации Элфинстона в весьма неблагоприятную для А. Г. Орлова картину.
Когда сведения о неудаче русских при Лемносе попали в европейские газеты (а там не публиковалось и малой доли приводимой Элфинстоном компрометирующей Орлова информации!), граф А. Г. Орлов был вынужден принять меры для защиты своей несколько померкнувшей славы. Орлов, в декабре 1770 г. проходивший карантин в Ливорно, постарался передать в европейские газеты совсем иное видение событий при Лемносе, предваряя возможные рассказы других свидетелей82. В это время он написал в Лондон российскому посланнику А. С. Мусину-Пушкину такое пространное объяснение: «Я ж во время продолжения осады крепости Лемноса, чувствуя день ото дня умножавшуюся слабость моего здоровья, поручил главную над флотом команду адмиралу и кавалеру Спиридову и собрался к отъезду в Италию, но как при том неприятелской гарнизон здался на капитуляцию, то по подписании пунктов приказано от меня было сжечь все стоящия под крепостью на якоре болшия и мелкия турецкия лодки и, взяв в аманаты восемь человек из знатнейших турков, перевести войска наши на суда и переехать в большой порт [Порто-Мудро. – Е. С.] к нашему флоту, что и последовало, а в тож самое время оказался на горах и неприятельской сикурс, с которым не было никакого сражения, по переезде моем в порт приказал я и тамо сжечь все те негодныя лодки, кои при Чесме взяты были у неприятеля, что и учинено,
На слова Эффингема, который «предлагал штурмовать форт [Лемноса] примерно с 40 англичанами и 60 греками при поддержке 200 русских», граф А. Г. Орлов якобы ответил: «Форт не стоит жизни и одного русского», и написал Элфинстону: «Одного только я боюсь, при нехватке людей, потеряв три сотни, я потеряю большую часть наших сил; и ради сохранения людей я решил осаждать город и оголодить его» (с. 417).
О том, как А. Г. Орлов умело манипулировал прессой, см.: Россия в Средиземноморье. С. 283–330, 445–476.