«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота. Отсутствует
Его мне рекомендовали как хорошего моряка, совершившего на английском судне поход в Китай и способного изъясняться по-английски, – причины, по которым я и назначил его туда, предпочтя любому из моих лейтенантов, которые должны были иметь возможность получить повышение. Он изрядно пострадал от своих же собратьев-офицеров, когда заявил, что не способен командовать судном после того, как англичане покинули его. Мне ничего не оставалось, как пообещать одному англичанину, что он возьмет на себя обязанности лоцмана на этом судне [пинке «Св. Павел»], а это было весьма непросто сделать, так как мастеры английских судов285, принимавших грузы в Кронштадте, не хотели расставаться со своими помощниками и моряками, даже если бы те того пожелали.
За хорошую плату я нанял английского боцмана с одного из кораблей (этот боцман немного знал русские термины) и поставил на это судно другого лейтенанта при достаточном количестве русских моряков, которые должны были управлять этим пинком в море.
Однако из‐за того, что ссора на «Св. Павле» наделала среди англичан много шума, я думал, что будет правильно ознакомить графа Панина с тем, что я знал, и написал ему следующее письмо286:
Monseigneur,
Мне прискорбно сообщить Вашему сиятельству, что я попал в крайне неприятное положение в связи с опрометчивостью лейтенанта Скуратова с корабля «Тверь», который во время ссоры схватил главного после командира офицера «Св. Павла», связал ему назад руки, подвергнув оскорбительному обращению, и прогнал с судна, отправив в караульную тюрьму, как пожаловался один из русских моряков, который работал на этом судне. Не сумею сделать должной оценки ссоре, удары в ней были нанесены с обеих сторон, но насколько могу судить, зачинщиком был русский моряк, однако если предположить, что зачинщиком был англичанин, то о проступке его как офицера следовало донести мне, прежде чем употреблять над ним насилие. Подобное обращение так подействовало на капитана и его команду, что никакие мои предложения и убеждения не заставят команду теперь вернуться на корабль. Я приказал капитан-лейтенанту Кривцову287 с достаточным числом матросов перейти на это судно для подготовки его и погрузки провианта для сухопутных войск, но не знаю, кто поведет судно на море.
Моряки с нанятого транспорта, услышав о том, как поступили с их земляком, также покинули свое судно, но я убедил их вернуться.
«Саратов» и «Надежда» получили мои приказы выйти на Кронштадтский рейд, как только позволят ветер и погода; и я надеюсь, что если я не буду долго ожидать погрузки запасов, то очень скоро за ними последуют и остальные три корабля.
Я должен просить Ваше сиятельство, чтобы были предприняты некоторые меры для обеспечения эскадры бочками, в которые будут загружены мука и крупа, так как эту провизию невозможно сохранить от порчи в тех гнилых солодовых кадках, которые не выдержат перевозки, и помимо грязи в трюме это приведет к очевидным потерям. Подойдут бочки из-под старого бренди или вина.
Для
При переводе следует различать
Письмо почти полностью издано: МИРФ. Ч. 11. С. 393–394.
В тексте, опубликованном в МИРФ (Ч. 11. С. 393), вместо капитана Семена Захаровича Кривцова (1737–1777) появляется, вероятно ошибочно, фамилия капитана Степана Жемчужникова. О С. З. Кривцове см.: ОМС. Ч. 2. С. 209–210;