«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота. Отсутствует
на 11 футов, чем он имел осадку, у него был глухой кормовой подзор и он имел очень низкую осадку по корме, поэтому я подумал, что море било по его подзору. Когда сильно ударяет волна, то корабль сотрясается и возникает ощущение, как будто судно ударяется о дно, ибо, если бы корабль ударился о дно, его руль бы повредился или разрушился из‐за большого веса и лет, прошедших в переходах по Балтике366. Я утвердился в своем мнении, когда ветер поменялся и большая волна захлестнула корабль с кормы, как это было, когда он и раньше стоял на якоре. Лица всех на квартердеке казались бледными, и шкипер (master) тотчас бросил за борт диплот [свинец на лотлине]. Я спросил, зачем они бросили лот, ибо никогда не слышал о каком-либо промере глубин, производимом в этой части гавани. Они ответили, что это потому, что корабль ударился о дно. Затем я спросил, был ли этот удар такой же, как они почувствовали при Эльсиноре, они подтвердили, что удар был похож, однако они были убеждены, что теперь они не ударились. Для меня это стало удачным обстоятельством, так как я намеревался на основании сказанного обследовать дно корабля, когда мы доберемся до Англии.
Корабли были набиты людьми. Естественная медлительность и невежество людей, не привыкших к сырости, привели к тому, что на большинстве кораблей, особенно на «Саратове» и «Святославе», стали распространяться болезни. Я рассудил, что причиной болезней было то, что люди пили свою норму водки, не смешивая водку с водой, а мешать воду со столь плохим и жгучим спиртом они не хотели. Их паек состоит из трех глотков (drams) в день, то есть около чарки каждому. Первый раз им дают выпить рано утром, остальное в полдень и вечером. Также у них нет хороших лекарей, а те, что есть, в большинстве своем немцы, не приспособленные к морю, лекарств на судах совсем мало. С самого начала, как мы пришли в Эльсинор, я сделал так, чтобы людей обеспечивали свежим мясом, которое давали в похлебках, и купил много рома, заплатив меньше, чем три с половиной золотых [гульдена].
Ром я распределил на каждый корабль, приказав смешивать его с водой в той же пропорции, как на английском флоте, и чтобы пили его перед обедом и вечером. Они приняли это не без труда, да и то поначалу только больные, здоровые же настаивали на своем глотке утром. Для того чтобы усмирить их и заставить их полюбить английский грог, я приказал, чтобы они получали свой глоток утром в дополнение к грогу, но только те, кто выполнял свои обязанности367.
У меня еще были помехи, которые нужно было устранить, – жалобы всех английских лоцманов. Они заявили, что не возьмутся за управление кораблем, если не будут предприняты меры, чтобы заставить русских офицеров слушаться их приказов и, когда необходимо, ставить и уменьшать паруса, так как они не хотят отвечать за последствия. Чтобы объяснить это – а русские не обращают никакого внимания на дисциплину, когда кораблю и их жизням что-то угрожает, а вахтенный офицер ночью не сделает даже малейшей
«Не Тронь Меня» был спущен на воду в 1763 г., т. е. кораблю было всего шесть лет. Корабль до конца был на плаву в Архипелагской экспедиции, только в 1775 г. его за ветхостью продали на слом в Ливорно.
Приказ Джона Элфинстона от 26 ноября 1769 г. гласил, в частности: «приказать болным поносом страждущим отпустить каждому человеку всякой день по две чарки рома смешено с осми чарками воды, а все здоровыми всякаго чина служителям, порцыонных денег не получаемым, отпустить по одной чарки рома смешено с четырьмя чарками воды, а сию выдачу учинить им перед обедом, сверх того им, здоровым (а отнюдь не больным), велеть вам отпустить всякой день по одной чарке рускаго вина, как скоро, что все руское вино издержено будет, тогда выдавать всем вышеписанным здоровым так, как болным всякой день по две чарки рома, смешено с осми чарками воды. А сие питье им выдавать уже смешено, а отнюдь не разделно, ниже, чтоб они сами смесь сей составляли» (РГА ВМФ. Ф. 189. Оп. 1. Д. 9. Л. 19–19 об.).