Свет обратной стороны звезд. Александр Петров
отозвался Федор. – Опоздаем на построение, Палыч съест с дерьмом.
Пока они двигались к залам Благородного Собрания, Конечников размышлял о том, чего стоило Стрельникову побороть искушение выпить этот коньяк.
Особенно в прошлом месяце, когда на корабле закончились запасы денатурата, и вся команда превратилась в свору голодных собак, вынюхивающих, где можно раздобыть желанную отраву.
Технические помещения подходили почти к самому сердцу станции. На площадке «черной» лестницы, у границ сверкающего бронзой и хрусталем пространства Первого коридора, была устроена курилка. Туда «ныряли» господа из покоев Собрания, чтобы «засадить» косяк, принять вина или водки, доводя до кондиции свое состояние после изысканных, но крайне дорогих напитков, которые продавались в баре.
Когда приятели, будучи изрядно поддатыми добрались туда, они решили перекурить и погрызть леденцы, чтобы от них меньше несло выпивкой.
Конечников стал разглядывать надписи на стене, радуясь глупостям, которые там были. Тут его внимание остановилось на плакате, где могучий деметрианский воин вонзал длинный, как сабля штык в область «пятой точки» отвратительного эланца с лицом регул – императора Бальдуро Второго.
Конечников собрался было пройти мимо – патриотические плакаты давно набили оскомину, но увидел, что неизвестный рисовальщик удачно дополнил стандартную картинку, заменив оружие в руках солдата на огромный половой член.
– Васька, посмотри! Это что-то, – позвал Федор.
Стрельников повернул голову. Сначала он ничего не понял, потом присел и издал звук похожий одновременно на фырканье и хрюканье, затопал ногами, заржал, тыча в плакат пальцем:
– Во блин! Изрядно, – выдавил он в перерывах между приступами дикой ржачки.
– Чего вы там увидели? – поинтересовался Гут.
Авраам долго и неодобрительно разглядывал «произведение», исполненное в стиле тупого и непристойного армейского юмора.
– Художник великий пропадает, – прокомментировал он. – Для корабельного боевого листка. Взрослые ведь люди. Пойдемте, парни…
– Нет, постой…
С этими словами Конечников достал из кармана кителя маркер и принялся править лицо эланца.
Физиономия регул-императора приобрела характерные пухлые щечки, неодобрительно поджатые губки, круглые очки и бакенбарды.
– Вылитый Симян, – заметил Стрелкин, давясь от смеха.
Федор продолжил. Он добавил деметрианскому солдату погоны капрала комендантской роты, а в левую руку «защитника Отечества» вложил листок бумаги с заголовком «ЗАПИСКА ОБ АРЕСТЕ», а ниже меленько вставил: «Арестованный капитан Симонов направляется на хуй.»
Закончил Конечников тем, что внизу композиции большими буквами написал: «НИКИТКА НА ОТСИДКЕ».
– И ты Крок, – неодобрительно произнес Гут.
Но как не старался Авраам соблюсти серьезность, по его лицу все равно скользнула улыбка. Капитана Симонова – стукача, мозгокрута, председателя суда чести на Базе