Чертово колесо. Михаил Гиголашвили
Помню, когда у Чурчхелы мать повесилась, он все равно пришел на стрелку и тоже выпрашивал у всех лишний заход – мол, мать повесилась, пожалейте!
– Из-за него она и повесилась, между прочим!
– Где сейчас этот Чурчхела?
– Кто его знает? Подох, наверное, где-нибудь… Он же все на Украину за кокнаром ездил…
Опять вспомнили Сатану и Нугзара – гуляют, небось, с бабами, колются, видео смотрят, фирму курят, а ты сиди тут и жди, когда от татар приедут… Привезут ли еще?.. Неизвестно.
Из туалета неслись харканье и хрюканье. Потом Черный Гогия вылез и обвел всех бессмысленным взглядом из-под черных, сросшихся бровей. Его спортивная куртка была вся загажена.
– Уф-ф-ф… – протянул он тоскливо, делая суставчатыми мосластыми руками какие-то движения и повалился на кушетку.
– Что с тобой, Гогия? – забеспокоились все.
Труп был тут никому не нужен. Один Бати безучастно смотрел на мучающегося гиганта.
– Ох и ломает его! – пожалела Гогию Анка, мокрой грязной тряпкой отирая с него блевоту.
– Где же они, в конце концов?! – встревоженно произнес Серго, меряя мастерскую шагами. – У меня совещание в четыре. Как я там в ломке буду сидеть?
Что-то вспомнив, он кинулся к телефону, почти вырвал его из рук Бати, долго набирал номер, так же долго просил кого-то позвать, ждал, опять долго просил кого-то кому-то что-то передать. Бати принялся ругать бандитов:
– Кинули – и все! А мы? Мне тоже в торг надо… Сколько, кстати, денег дали Гуге и Ладо?
Художник принялся считать:
– Гогия дал триста рублей. Тугуши – сто. Серго – свои сто и пятьсот чужие. Анка – пятьдесят. У самого Туги был чужой стольник. И ты дал сорок три…
– Сорок три? – возмущенно переспросил Тугуши, вертя рыжей головой. – Уж и не помню, чтобы Бати хоть раз положил что-нибудь круглое! Всегда у него то двадцать семь рублей, то двадцать восемь… Сегодня вот сорок три. А сам миллионами ворочает у себя в магазине! Как ни войдешь к нему – полки пустые, покупателей нет, а продавцы стольники считают…
– Тебя не спрашивают! – огрызнулся Бати. – За своей задницей следи!
– Как это меня не спрашивают? А заход будешь требовать полный! – закипятился Тугуши.
– Да кто ты такой, сопляк, чтобы мои заходы считать? – Бати встал вплотную к Тугуши. Он не любил Тугуши, как, впрочем, и всех остальных на свете.
– Хватит, без вас тошно! – попросил Серго.
Минут двадцать все в молчании бесцельно бродили по подвалу. Самое страшное – ждать. Намного легче бегать, ездить, искать самому, чем сидеть и ждать, ждать, ждать…
Тут Черный Гогия со стонами попросил его поднять. Тугуши и Художник потащили его в туалет, сгибаясь под тяжестью громадной фигуры, обвисшей, как труп. Одна рука гиганта волочилась по полу, другой он цеплялся за шеи парней, хлюпая носом и пуская слюни. Лицо его искажала идиотская улыбка, но потухшие глаза были угрюмы и злы.
– А когда они уехали? – тоскливо спросила Анка.
– Да часов шесть, не меньше…
– Может,