Машинерия портрета. Опыт зрителя, преподавателя и художника. Виктор Меламед
от классической живописи мы склонны подменять необходимым, думать о произведении так, как нас научили.
Джон Бёрджер пишет в эссе «Как меняется образ человека на портрете»:
Утверждается, будто портретам свойственна некая психологическая глубина, которой 99 % из них совершенно не обладают. Способность всякого портретиста обнажить душу – миф.
Есть ли качественная разница между тем, как Веласкес писал лицо, и тем, как он писал зад?
Те сравнительно немногие портреты, где действительно видна психологическая проницательность (некоторые портреты Рафаэля, Рембрандта, Давида, Гэйи) предполагают личный, граничащий с одержимостью, интерес со стороны художника, такой, который просто не укладывается в профессиональную роль портретиста. По сути, эти работы – результат поисков самого себя.
Забегая вперед: мне кажется, как раз умение не делать различия между лицом и задом отличает настоящих мастеров.
Часто приходится слышать о внутреннем свете, духовности, позитивной или негативной энергетике в портретах. Некоторые из них и правда производят сногсшибательное, сверхъестественное впечатление. Но говорить об этом впечатлении с придыханием – капитуляция, отказ от попыток найти конкретные черты, тонкие механизмы восприятия, художественные приемы, которые его формируют. Эти попытки могут упереться в невозможность осмыслить увиденное, в необъяснимость чуда, но, как бы глубоко художник-зритель ни зашел в своих размышлениях, чудо, если оно там есть, никак не пострадает и не исчезнет, а только засияет яснее.
Сколько бы художник ни вложил в портрет, по-настоящему ценно только то, что можем взять из него мы. Искусство развивается по мере встречного развития мастерства зрителей, из которых только и вырастают новые художники.
Мы (и художники, и зрители) одновременно переоцениваем искусство портрета, приписывая ему неописуемую мистическую сложность, и недооцениваем его, игнорируя интереснейшие пространственные, структурные, ритмические, повествовательные решения, сценарии восприятия, сложные взаимодействия между разными аспектами портрета, эмпатические и синестетические эффекты – всё, что создает реальную глубину и требует от художника огромного внимания и остроумия.
Кристина Колесникова
Портрет Винсента Галло
Советский искусствовед Алексей Цирес в докладе «Границы портретного изображения личности» (1926) говорит:
Вообще не изобразимым или изобразимым лишь отчасти и при известных ограничивающих условиях является:
а) внешняя невыраженность (тех или иных переживаний и одиночество;
б) «ненастоящесть» чувств и других переживаний;
в) внешняя и внутренняя ситуации (неизображенность которой делает любой портрет абстрактным и многосмысленным);
г) направление и содержание мысли;
д) прошлое личности;
е) потенциальная сфера