Гений, или История любви. Татьяна Веденская
улыбчивыми людьми, ощупывающими ее глазами.
– Ну а зачем ты поешь? Ты сам пишешь?
– Сам.
– А зачем?
– Чтобы было. – Он пожал плечами, отложил гитару и вышел.
Готье не любил разговоров. Сколько раз потом, когда Ингрид в изнеможении забрасывала его аргументами – неопровержимыми, достоверными, – он просто вставал и уходил. Бросал что-то типа «Иня, не будь букой» – и уходил. Никаких сил!
Как и почему они остались вместе, было для нее вообще тайной за семью печатями. В тот день он не обращал на нее никакого внимания и не реагировал ни на одну из ее штучек, просто смотрел своими большими, немного затуманенными, отстраненными зелеными глазами и улыбался. Она старалась, она хотела его впечатлить. Длинный и несуразный, совершенно неправильный – он не курил, не пил, морщился, когда кто-то матерился и был демонстративно «зеленым», природным. Он не хотел ничего того, что было принято хотеть. Он хотел, чтобы люди перестали ездить на машинах, а снова стали бы ездить на лошадях. Ей было нечем его поразить. К концу вечера она выпила больше, чем нужно, так как никакого самообладания не осталось. Она уже решила, что уедет с вечеринки с другим. Она была слишком хороша для слез и не собиралась терять самооценку. Лучший способ поправить здоровье – мужские комплименты и мужские объятия.
Поздно вечером, когда ничего спиртного уже не осталось (текила кончилась, и даже соль, и лимон), Готье вдруг встал и подошел к ней.
– Хочешь, я поеду с тобой? – спросил он.
Ингрид опешила. Буквально распахнула глаза и рот от удивления, лихорадочно соображая, как отреагировать на такое. Хочет ли она? Сказать по правде, очень! Почему? Черт его знает. Но ведь не скажешь же так просто – да, поехали, я тебе отдамся. Так же не делается, верно?
– Тебе что, негде переночевать? – Это было единственное, что пришло ей в голову.
Готье замер, непонимание отразилось в его красивых глазах. Он облизнул губы, помедлил, потом покачал головой.
– Почему? У меня есть дом. – И замолчал.
Он стоял перед ней, глядя ей в глаза. Все было предельно просто, и это было гораздо сложнее. Ну что, ему разве трудно действовать традиционными методами? Предложить ее проводить? Спросить про чашечку кофе? Предложить показать пластинки или картины? Есть столько условно признанных «приличными» способов уйти с вечеринки с совершенно незнакомой женщиной, и как же можно вот так, напрямую, спросить, а не хочешь ли, чтоб я поехал с тобой? Тоже мне, поручик Ржевский. «Разрешите вам впендюрить!» Ингрид была возмущена, она была оскорблена, она была уже совершенно готова сказать ему об этом, но вместо этого произнесла совсем другое.
– Я живу возле зоопарка.
– Я люблю зверей, – сказал Готье. Потом, словно вдруг забыв о предложении, которое только что сделал, повернулся и пошел обратно в гостиную.
Ингрид стояла и чувствовала себя полной идиоткой. У нее горели щеки, она была скорее зла, чем заинтригована. Так с ней еще ни разу