Времена. От Цезаря до Путина. Игорь Анатольевич Карпусь
факт налицо: в Омском университете по наводке ментов учёное руководство незамедлительно включилось в травлю и преследование студентов-активистов. Наверно забыло, что университеты в России традиционно были очагами свободомыслия и независимости, поддерживали в обществе нетерпимость к предательству и шпионажу. Менты и ректорат быстро снюхались и нашли легальное обоснование для репрессий молодёжи: наличие «экстремизма». Не согласен с безобразиями, протестуешь, высказываешь особые мнения, несовпадающие с официальными – ты «экстремист» со всеми вытекающими последствиями.
И вот при участии ментов составлены списки этих самых «экстремистов», и началось промывание мозгов в аудиториях. В учебное время учёные люди выступают «специалистами» по экстремизму и читают лекции, как ему противодействовать. Проще говоря, стравливают одних студентов с другими и учат подслушивать, выслеживать и доносить на «подозрительных» товарищей. Особо опасными признаны те, кто не сидит дома с бабушками и не «оттягивается» в кабаках с подружками, а выходит на гражданские акции протеста против милицейского произвола и бесчинств. На заседании профкома с участием ректора представители УВД огласили 12 фамилий таких студентов и намекнули, что их следует отчислить и очистить университет от «заразы». Кое-кто из этих «преступников» был, оказывается, замечен в недовольстве отвратительным питанием в вузовской столовой. Вот так! Жри слипшиеся макароны с хлебной котлетой – и помалкивай, а то вообще на нарах сухари будешь грызть.
Менты и профессура действуют единым фронтом, сплочённо. Одни – в стенах «alma mater», другие – по своим каналам: избивают на митингах, организуют телефонный террор и запугивают. Только не понятно, почему здание, где выживают смелую молодёжь, называется университетом. Скорей всего, это филиал ментовки, управления внутренних дел. И имя Достоевского на вывеске по крупному недоразумению, в качестве камуфляжа. Известно, что великий писатель спросил однажды Суворина, маститого журналиста и издателя: «Представьте, что мы случайно услышали разговор о том, что сейчас Зимний дворец будет взорван. Обратились бы вы в полицию?» Монархист Суворин без раздумья ответил: «Нет, не пошёл бы…» – «И я бы не пошёл, – сказал Достоевский. – Ведь это ужас, это – преступление. Мы, может быть, могли бы его предупредить. Но я боюсь прослыть доносчиком».
А что сказать об омских носителях профессорских мантий и наставниках, которые так легко, без сомнений и переживаний, переквалифицировались в полицейских агентов? В 1911 их далёкие коллеги в количестве 130 человек демонстративно покинули Московский университет в знак протеста против расправ со студентами-участниками забастовки. Среди них были Тимирязев, Лебедев, Зелинский – цвет русской науки и интеллигенции. Ну, а нынешние сделали другой выбор: предали и сдали своих учеников. Стыдить бесполезно, они люди учёные и понимают, что делают.
Птичий язык в пустоте
– На каком языке вы предпочитаете