Немая девочка. Ханс Русенфельдт
дает мальчику убежать. Знает, что все равно настигнет его наверху.
Урсула кликнула на снимки кровавых следов ног. Они вели к лестнице, становились слабее и полностью исчезали перед первой ступенькой. Там мальчик бежал изо всех сил.
Господи, как он, должно быть, бежал.
Она снова посмотрела на фотографии следов. Маленькие отпечатки в крови на полу.
Тут она увидела это. То, что искала.
То, что не сходилось.
Мальчик вообще никуда не бежал.
Фабиан поднял отпечаток ботинка, сделанный при помощи гипсовой заливки.
Все собрались возле минивэна для быстрого совещания. Эрик стоял рядом с Фредрикой и выглядел бледным.
Те же ботинки.
Износ переднего рельефного узора с левой стороны абсолютно тот же.
Тут и обсуждать нечего. Случайность исключена.
Два места преступления.
Те же ботинки.
Тот же убийца.
Секунду все молчали от сознания серьезности произошедшего: убийца опять нанес удар.
– Билли, узнай марку и модель, а когда узнаешь, мы общими усилиями постараемся найти, где они продавались, – нарушил молчание Торкель.
Ванья смотрела в сторону собачьего вольера, где по-прежнему сидел Седер, привалившись к грубо обструганной стенке, и подытоживала, в основном, для самой себя.
– Седера, по всей видимости, застрелили из оружия, которое, по его словам, было украдено, буквально через час после того, как мы его отпустили.
– Как много народу знало о том, что мы его отпустили? – быстро вставил Билли.
– К сожалению, слишком много, – со вздохом произнес Торкель. – Целый ряд журналистов видел, как он ехал, а полчаса спустя прокурор сообщила об этом в интервью по радио.
Ванья почти с отчаянием покачала головой.
– Проклятая идиотка.
– Мы обычно выступаем с заявлением, когда выпускаем подозреваемых, – заметил Торкель в попытке хоть частично спасти честь Малин Окерблад. Слишком поздно, увидел он по брошенному на него Ваньей взгляду.
– О том, что его отпустили, знали многие, но тех, кто мог совершить это, крайне мало. – Себастиан долго стоял молча, но теперь он шагнул в центр группы. В такие мгновения он чувствовал себя лучше всего. Когда расследование внезапно делало резкий поворот и от слишком малого количества исходного материала они переходили к слишком большому. В какой-то степени это относилось ко всем членам команды. В Госкомиссию не шли, если не любили вызовы и плохо чувствовали себя под давлением. Однако Себастиан больше всех любил мгновения, когда земля уходит из-под ног.
– Откуда ты знаешь? – спросил Эрик с умеренным скепсисом в голосе. Он, несомненно, пока еще не мог ощущать всю прелесть таких моментов. Себастиан пристально посмотрел на него. Если ему хочется дуться, пусть дуется. Но ему все равно придется выслушать.
– Ружье. Оно указывает на то, что Седер знал, у кого оно было. Убийца знал, что Седеру это известно, но решил не полагаться на его молчание.
К своей радости, он увидел, как остальные