Алхимия и Нотр-дам де пари. Виктор Мари Гюго
дурного человека в доброго, отсекает корень сугубого греха – алчности, делает человека спокойным, религиозным и богобоязненным, сколь бы ни был он зол прежде, восхищает его в бесконечное милосердие и глубину дивных замыслов Божиих…»
Сущность и цель мистицизма – приобщение, причастность Богу. Алхимия не говорит об этом. Но ее объединяет с мистицизмом вера в первичное благородство человеческой натуры; несмотря на бездну, разделяющую Бога и человека, несмотря на падение, уничтожившее «теоморфизм» Адама, надо обрести чистоту человеческого символа перед тем, как человеческая форма может быть реинтегрирована в свой бесконечный и божественный архетип. В спиритуальном своем значении трансмутация свинца в золото есть не что иное, как реинтеграция человеческой натуры в ее первичном свете. Неповторимого качества золота, понятно, нельзя добиться простым сложением металлических свойств, таких как масса, твердость, колорит и т. д., точно так же «адамическое» совершенство есть не одно лишь собрание добродетелей. Оно неповторимо, подобно золоту, и человек, его «реализующий», не сравним с другими. Все в нем «первозданно» в смысле пробуждения изначального принципа. И поскольку реализация этого состояния относится к мистицизму, алхимия в известном плане путь параллельный.
Однако «стиль» алхимического символизма столь отличен от теологии, что зачастую алхимию определяют как «мистицизм без Бога». Определение, безусловно, несправедливо, ибо алхимия – ветвь или «оперативное измерение» герметизма, полностью ориентированного на трансцендентный источник всякого бытия. Алхимия предполагает веру – почти все мастера настаивают на практике молитвы. Алхимия сама по себе как метод или искусство не обладает собственной теологической структурой. Но, не будучи a priori ни теологией, ни моралью, она рассматривает игру психических возможностей с точки зрения чисто космологической и трактует душу как «субстанцию», которую необходимо очистить, растворить и заново кристаллизовать. Она действует как наука или искусство природы, и для нее все состояния сознания – только аспекты единой «натуры», объединяющей внешнее (формы телесные и чувственные) и внутреннее, то есть невидимые формы души.
При этом алхимию нельзя упрекнуть в обычном прагматизме, лишенном спиритуальной перспективы. Ее духовная сущность таится в более или менее конкретном символизме, призванном установить аналогию между царством минеральным и континуумом души, – подобная аналогия обусловлена квалитативной визией материальных вещей, своего рода внутренним зрением, которое проницает психические реальности «материально», то есть объективно и конкретно. Другими словами, алхимическая космология – доктрина бытия, онтология. Металлургический символ не просто формула или приблизительное описание внутреннего процесса, но, как любой истинный символ, откровение.
В силу своего «внеиндивидуального» взгляда на мир и душу, алхимия скорее «путь