Oceanman. Ержан Мауленович Есимханов
встречная волна била в лицо и относила назад. Я видел, как каякер снимает с заплыва какую-то девушку. Ее отчаянно тошнило – видимо, наглоталась морской воды. Волна била и трепала, заставляя тратить и так небольшие силы на борьбу. К тому моменту, когда я завершил заплыв вокруг острова и повернул обратно, я был уже совершенно измотан.
У меня был с собой НЗ – пара гелей в рукавах гидрокостюма. Но когда я решил ими воспользоваться, то вдруг обнаружил, что за время борьбы с волной их просто смыло в воду. Я даже не заметил, как и когда это произошло. Сюрприз был неприятный – силы были на исходе, и я сильно рассчитывал на углеводный заряд, который могли дать гели.
Я как-то дотянул до второго пункта питания, напился, съел гель и пару бананов. Я понятия не имел, сколько я уже плыву. Часы для плавания Garmin Swim, которые были у меня на запястье, в какой-то момент просто остановились. Потом я и в разговорах с другими пловцами слышал о том, что их Garmin Swim тоже останавливался на больших дистанциях. Видимо, создатели этих часов не рассчитывали на то, что люди в них будут творить такие сумасшедшие вещи. Но проблема была в том, что я не знал, сколько времени прошло, и укладываюсь ли я в четыре часа, отведенные на заплыв. Я не знал, сколько осталось плыть. Можно было только двигаться вперед – гребок за гребком, снова и снова.
Я до сих пор не знаю, как доплыл тогда, на каком топливе. Это был абсолютный предел моих сил, физических, моральных, каких угодно. Надо признать – я не был готов к десятке. Никто не плывет десять километров спустя четыре месяца после начала занятий плаванием. Тогда я это понял очень хорошо. Но выбора уже не было никакого.
И я просто плыл, и плыл, и плыл. В какой-то момент мне показалось, что я остался совершенно один. Что я последний человек на заплыве. Что все уже приплыли и празднуют, и только я, к своему позору и на всеобщее посмешище, все еще болтаюсь в воде. Ощущение было отвратительное – я, взрослый состоявшийся мужчина, давно от такого отвык. Но отделаться от него было невозможно. Время от времени ко мне подплывали каякеры, осведомиться, все ли у меня в порядке. Я не отвечал, просто продолжал плыть, и они отплывали в сторону, размахивая веслами – счастливые люди. А я плыл дальше.
И когда показалась, наконец, финишная арка; когда вдруг стало различимо песчаное дно с мелкими рыбками; когда стало понятно, что я все-таки доплыл, и уже никуда не деться – я уже не был способен даже радоваться. Я просто делал гребок, и потом еще один, и потом еще. А потом вдруг нащупал рукой дно, и встал.
Когда проплывешь большую дистанцию, да еще и в открытом море, трудно потом встать на ноги. Сильно качает, и кружится голова. Меня качнуло, я расставил ноги пошире и пошел в сторону финишной арки, а в голове была только одна мысль: «Лишь бы не упасть». Упасть в момент, когда ты сделал что-то, казавшееся совершенно невозможным, было бы совсем глупо.
И вот финиш, тебе на шею надевают медаль, фотограф делает финишное фото, ты отходишь