Босоногая команда. Клавдия Владимировна Лукашевич
флейта. Николай Васильевич переиграл все, что только знал. Наташа спела «Ваню и Таню».
– Слушай, Наташечка, выучи-ка петь «Среди долины ровныя»[1]… Это самая лучшая на свете песня. Ты послушай-ка, что это за песня.
Николай Васильевич тихо запел своим дрожащим, разбитым голосом:
«Среди долины ровныя,
На гладкой высоте
Цветет, растет высокий дуб
В могучей красоте.
Высокий дуб развесистый
Один у всех в глазах,
Стоит один, бедняжечка,
Как рекрут на часах!
Взойдет ли красно солнышко, –
Кого под тень принять?
Ударит непогодушка, –
Кто станет защищать?
Ни сосенки кудрявыя,
Ни ивки близ него,
Ни кустики зеленые
Не вьются близ него».
– Очень хорошая песня! Такая жалостливая, – заметила Наташа, когда певец замолк. – Спойте, дядя Коля, еще раз. Научите меня…
Они запели вместе.
Вечер проходил весело. Наташа уже без помощи дяди во второй раз пела «Среди долины ровныя».
Прислонившись к плите, сложив на груди руки, она с увлечением заливалась вслед за флейтой.
«Взойдет ли красно солнышко, –
Кого под тень принять?
Ударит непогодушка, –
Кто станет защищать?»
– вывела высокой, чистой нотой девочка и, закинув назад головку, призакрыла глаза и развела руками.
– Чудесный у тебя голосок, Наташечка. Наверно, ты певицей будешь. Повтори-ка это место еще раз.
«Взойдет ли красно-солнышко, –
Кого под тень…»
– залилась снова маленькая певица.
– Это что?! – раздался неожиданно раздраженный голос.
Николай Васильевич выронил из рук флейту. Наташа вздрогнула и пошатнулась.
На пороге кухни стояла Марья Ивановна, а за нею хохотала Липа.
– Это что? Почему ты не спишь? – крикнула тетка, схватила Наташу за ухо и хотела тащить из кухни. Девочка громко испуганно заплакала.
– Не троньте Наташу! Не троньте! Я не позволю… – как будто не своим голосом закричал Николая Васильевич, отстраняя хозяйку и становясь между ней и девочкой.
– Как вы сметете так с мамашей говорить? – вступилась Липа.
– Не троньте Наташу… Я никому не позволю бить ее. Я за Наташу вступлюсь… не позволю… – внушительно и строго проговорил Николай Васильевич и своим сердитым видом, должно быть, испугал обеих женщин. Те поспешили уйти из кухни.
– Вот как! Вот! Я покажу себя! Увидят! – грозила Марья Ивановна, развязывая ленты шляпки.
– Наталья, сейчас иди спать! – крикнула Липа.
– Иди, Наташенька, не бойся… Они не посмеют обидеть: я тут, – сказал Николай Васильевич.
Девочка, дрожа, пробралась в залу, умоляющими глаза взглянула на тетку и юркнула на свой диван.
Когда через несколько времени пришел домой Петр Васильевич, мать и дочь бросились
Песня Мерзлякова.