Жизнь и удивительные приключения Арчибальда Керра, английского дипломата. Виктор Королев
Её выбросило из кровати, а следующая волна швырнула на стол животом. Штормило так, что и он, ухватившись за крюк, едва сумел выбраться из гамака. Лампа потухла. Они так и просидели несколько часов на полу, обнявшись и отбиваясь в темноте от летающих по каюте корзинок и сундуков.
Когда шторм стих, Джон пошёл в прачечную, благо она оказалась рядом. Жена сидела на кровати, уставившись в одну точку. Она не могла ни есть, ни разговаривать – так и сидела или лежала пластом целыми днями, пока корабль не прошёл Гибралтарские ворота.
А потом наступила жара. Дикая жара, хуже преисподней. Каюта раскалилась, как консервная банка, брошенная в костёр. Джон обтирал жену мокрыми простынями, которые мгновенно сохли. Та к прошла ещё неделя. На Кэт было страшно смотреть, она иссохла и задыхалась. Когда корабль подходил к Порт-Саиду, он вынес её – невесомую, как дитя – на палубу.
Над каналом вставало солнце. Жене стало получше на свежем воздухе.
– Как странно! – прошептала она. – Одни только пески, и вдруг вода. И ни одного человека…
Потом, уже в Индийском океане, их снова ждали шторма. Но конечная цель была всё ближе и ближе.
Сидней показался шебутным и бедным посёлком, огромной стройплощадкой, где хижины-времянки стояли вразброд с военными палатками и шатрами кочевников. В их Абердине давно работал университет, величественные замки стояли в окруженье садов, по воскресеньям на центральной площади бил фонтан, они ходили смотреть на него после проповеди. А здесь? Как можно здесь жить?
Она молча ждала на пирсе, когда Джон подгонит нанятый фургон и погрузит вещи. Сама залезла под брезент. Куда теперь – они оба не знали. Остановились в какой-то хибаре, где за золотой соверен им выделили комнату на месяц. Цены здесь были просто смешные.
Пока Кэт приходила в себя, Джон не бездельничал. Он купил целых двадцать акров земли и заложил фундамент под собственный дом. До дождей успели подвести его под крышу. Свой каменный дом с камином – чего ещё надо молодой семье? А-а, детей надо. Вот с этим ничего не получалось. Доктор сказал: «Смиритесь. Это тот шторм в Атлантике виноват».
Шли годы. Руки Джона, его умение одинаково хорошо справляться с камнем или деревом, с лошадьми или машинами приносили немалый доход. А природная шотландская бережливость очень быстро вывела их из нищеты. Настолько, что они взяли в дом молодую служанку из местных аборигенов. Та с утра до поздней ночи занималась огородом и скотиной, освободив жену от самой тяжелой работы.
Кэт не стала затевать скандала, когда уличила мужа в тазобедренной близости с прислугой. Наоборот, начала учить её грамоте, дала ей имя – Марта. Понятно, что матерью родившегося 17 марта 1882 года ребёнка считалась Кэт Луиза. Она задала мужу только один вопрос:
– Ничего, что в день святого Патрика?
– Это ерунда! Ирландцам тоже в жизни досталось. Они с нами, – ответил Джон, явно намекая, что всё человечество давно уже делится на англичан и всех остальных, и кельтский праздник можно отмечать и в Дублине, и в Глазго, и в Сиднее. Где угодно, кроме Лондона. Кому угодно, кроме англичан.
Крестили