Однажды была осень. Марина Полетика
кондиционером, Лина немного пришла в себя. Надо было ехать, не оставаться же в этом дворе до ночи! Она с трудом втиснулась в нужный ряд. Послушный автомобиль медленно пополз в караване машин к ближайшему перекрестку, где поток распадался на несколько более проворных ручейков. Спешить не было ни возможности, ни смысла. Какой смысл торопиться домой, где никто не ждет, – особенно теперь? И хорошо, что пробка. Зато можно спокойно подумать над этим самым «итого».
Она даже мысленно представила себе чистый лист бумаги, по которому бегут аккуратные буквы, перечисляя самые важные слагаемые, из которых должна была сложиться сумма: четырнадцать лет брака, семья, которую она привыкла считать идеальной. Дом, достаток, сложившийся круг общения. Казавшийся незыблемым уклад жизни, в котором она – жена, мать, хозяйка дома. Самоуважение и ответное уважение окружающих. «Кажется, все», – удивившись своему странному спокойствию, больше похожему на ступор, кивнула Лина. И опять подвела черту.
И что в итоге? У мужа есть другая женщина.
Лина никогда не была наивной. В конце концов, она прекрасно понимала, что чем выше поднимается мужчина по социальной лестнице, тем больше рядом с ним женщин, готовых разделить с ним «бремя удачи», если не в роли жены, то в роли любовницы. Но она никогда не примеряла этот шаблон к своему мужу. И уж тем более, как выяснилось, совершенно не была готова увидеть вот так воочию, своими глазами… За все годы их совместной жизни Лина никогда не видела мужа таким легкомысленным и таким счастливым, как сегодня. Ее память впитала все его жесты, все его движения, реакции – но было совершенно невообразимо, чтобы ее сильный, жесткий, целеустремленный, властный и черт-знает-еще-какой муж мог вот так смеяться, по-щенячьи гоняться за листьями и прислушиваться к кому-либо так, согнувшись, будто в поклоне. Он всегда был – негнущийся. А она, Лина, – мягкая, гибкая – приспосабливалась, и это было правильно! Потому что она признавала за мужем право сильного и главного. В густой пелене перед ее глазами всплыл силуэт уходящей пары: женщина говорила, он – слушал. Ее, Лину, муж так не слушал никогда.
«Лучше бы он умер, – так же спокойно подумала Лина. – Можно даже сегодня. Авария, например. Тогда бы я его жалела, оплакивала и любила. Было бы все просто и понятно». И на этот раз она даже испугалась своей невозмутимости. Наверное, всю злость она вложила в ту царапину на дверце ни в чем не повинной машины.
Но раз он не умер, а продолжает жить и радоваться жизни (поцарапанный «Лексус» все же не повод для уныния), то ей, Лине, надо немедленно решить, как жить рядом с ним дальше. Не в далекой перспективе, а хотя бы сегодня вечером. И ночью. И завтра утром. И днем. И следующей ночью. «Если не знаешь, что делать, – не делай ничего», – вдруг насмешливо прозвучала в голове любимая поговорка Сергея. Он часто так отвечал на ее вопросы, которые не казались ему достаточно серьезными, чтобы их обсуждать. Поскольку других предложений так и не поступило, а машина уже выскочила