Заклятие параноика (сборник). Стивен Кинг
бы подождал, миссус, но в моем возрасте лучше всего спится в своей постели. Я отгоню машину, и на ней не прибавится ни одной вмятины, хотя, думаю, миль на счетчике набежит побольше, чем у вас».
Она рассмеялась, мягко так, и поцеловала меня. Наверно, это был самый лучший поцелуй за всю мою жизнь, Дейв. Она меня в щеку поцеловала, сдержанно, как целуют замужние женщины, но… Это как зрелый персик или как цветок из тех, что раскрываются ночью, и, когда ее губы коснулись моей щеки, я почувствовал себя… Я даже не знаю точно, как я себя почувствовал, потому что нельзя передать словами все то, что случилось с тобой, когда ты, например, был с молодой девушкой и мир был еще молод… нельзя рассказать, что ты чувствовал… Кажется, я опять говорю вокруг да около, но, думаю, ты меня понимаешь. Эти вещи отпечатываются в памяти красной краской, и сквозь них трудно что-то разобрать.
«Ты очень хороший человек, Хоумер, и я тебя люблю за то, что ты слушал меня и согласился со мной поехать, – сказала она. – Осторожнее на дороге».
Потом она отправилась к той женщине, а я поехал домой.
– Какой дорогой? – спросил я.
– По шоссе, дурная голова. – Хоумер мягко рассмеялся. Я никогда раньше не замечал у него на лице столько маленьких морщинок. Он поглядел на небо и снова заговорил:
– Потом пришло лето, когда она исчезла. Я не часто ее видел… В то лето был пожар, помнишь? Потом бурей повалило много деревьев. В общем, работы хватало. Время от времени я думал о ней, и о том дне, и о том поцелуе, но мне уже начало казаться, что все это случилось во сне. Как один раз, когда мне было лет шестнадцать и я ни о чем не думал, кроме девчонок. Я тогда перепахивал западное поле Джорджа Баскомба, то самое, что у озера, напротив горы, и думал, о чем обычно думают подростки. Потом бороной вывернуло из земли камень, он раскололся, и из него потекла кровь. По крайней мере мне показалось, что из него течет кровь: что-то красное сочилось из трещины прямо на землю. Я никогда никому об этом не рассказывал, кроме матери. Она посоветовала мне помолиться, что я и сделал, но это ничего не прояснило, и спустя какое-то время мне начало казаться, что все это сон. Так иногда бывает. В жизни полно таких вот прорех, Дейв. Ты знаешь?
– Знаю, – сказал я, вспоминая одну ночь, когда я тоже видел нечто подобное. Это случилось в 1959 году. Плохой был год, но мои ребятишки не знали, что это плохой год, и хотели есть, как всегда. На дальнем поле Генри Брюггера я заметил несколько белохвостых оленей и как-то в августе отправился туда, как стемнело, с фонарем. Летом, когда они жирные, можно подстрелить сразу двух: второй обязательно вернется, принюхиваясь, к первому, словно спрашивая: «Что случилось? Неужели уже осень?», и подстрелить его при этом не труднее, чем сбить кеглю. Мяса будет достаточно, чтобы ребятишкам хватило недель на шесть, а остатки можно закопать. Охотникам в ноябре этих двух оленей, конечно, уже не видать, но детям тоже нужно есть. Как сказал тот, из Массачусетса, он бы хотел позволить себе жить тут круглый год, и в ответ я могу сказать только, что за эту привилегию иногда