Продолжение круга жизни. Наталья Гурина-Корбова
мудрой, а самое главное, бесконечно доброй женщиной. Анечка это сразу почувствовала, потому и решилась на этот непростой разговор. Она рассказала, казалось, очень внимательно слушающей её баронессе, о своём всепоглощающем чувстве к Виктору, об их неузаконенной близости и о том, что у неё будет от него ребёнок. Рассказала, что Виктор уже не один раз подавал своему командованию прошение о возможности официально узаконить их брак, обвенчаться. Но неизменно получал отрицательный ответ, так как вступать в брак с иностранными гражданками им, офицерам французской армии, было строжайше запрещено; кроме того, венчание невозможно из-за различия в вероисповедании: Виктор был католиком, а она – православная.
– Вот теперь, когда Вы всё знаете, дорогая Мария Алексеевна, Вы в полном праве меня презирать, считать падшей женщиной, осрамившей имя своего уважаемого батюшки, Ипполита Андреевича. Отказать нам с Виктором в вашей дружбе и… Простите меня, если это возможно! – всё это Анечка говорила, сильно волнуясь и смущаясь. На лице Марии Алексеевны не дрогнул ни единый мускул, глаза её не расширились от внезапного возмущения или просто удивления, она совершенно спокойно смотрела перед собой, и от этого спокойствия Анечке вдруг показалось, что та просто думает о чём-то своём, абсолютно не вникая в смысл того, что только что ей поведала растерянная и расстроенная девушка.
Мысли Марии Алексеевны, действительно, были теперь уже о совершенно другом. Нет, она всё слышала, что рассказала ей Анечка. Она и сама давно обо всём или почти обо всём догадывалась. И ей безумно было жаль эту чудесную, так рано осиротевшую девочку, которая пришла к ней, малознакомой пожилой женщине и так откровенно и просто обо всём поведала. Да, она пришла к ней, потому что у неё не было матери, не было бабушки… И отца рядом тоже не оказалось в такой непростой для неё момент. Пришла, не зная, что ей теперь со всем этим делать. А что же может, что же должна ответить на все вопросы этих лучистых, открытых для счастья и любви глаз, устремлённых на неё, стареющую и постепенно угасающую, с приступами раннего «старческого маразма», что может она, баронесса фон Штауберг, ответить этому полуребёнку, годящемуся ей во внучки? Она, которая в одночасье овдовела, потеряв красавца-мужа и самого первого, любимого сына Николеньку, это случилось в 1905 году, когда оба они, морские офицеры, погибли в сражении при Цусиме. Потом, в 1907-ом при родах умерла, вместе с так и нерождённым внуком, невестка, жена сына Алексея, единственного женатого из её сыновей. Сам он погиб в первый год той страшной Мировой войны. Он мог не идти на фронт, он был биологом, писал уже докторскую диссертацию, у него была бронь… Но он пришёл и сказал: «маменька, простите, я не могу иначе.» Госпиталь, где он работал, попал под артобстрел… Серёжа, её третий сын, он не пошёл по стопам отца, но тоже избрал для себя военную профессию, он был инженером связи, его мобилизовали в первый день войны, а в 1916-ом, он возвратился домой, его комиссовали по болезни после того, как он наглотался газа «совсем