Куколка. Генри Лайон Олди
руках гигиенический пакет: ее тошнило.
– …можете наблюдать живописный пояс астероидов, расположенный между Н'голой и Амбвенде, седьмой и восьмой планетами системы. Наш лайнер входит в систему под углом к плоскости эклиптики…
Пакет упал в утилизатор. Бледная, утомленная женщина легла, стараясь поудобнее устроить живот. С изнанки происходящего еле-еле брезжила поляна с цветущими маками. Лючано полагал, что это – его личные домыслы.
Сон есть сон.
– …пока перед нами разворачивается захватывающее зрелище, позвольте кратко ознакомить вас с историей и основными особенностями планеты Китта. Четвертая от центрального светила…
И почти сразу, едва не вырвав пучки из сотен ладошек:
– Мар Шармаль? Это я, Нзинга.
– Я слушаю вас.
– Примите мои соболезнования. Ваша дочь умерла родами. Мы сделали все возможное, но к сожалению…
– Эми называла вас волшебницей, Нзинга.
– Эми ошиблась. Я не волшебница.
Тишина.
Сон уплывал, умирал, растворялся в небытии.
– А ребенок?
– Двойня. Мальчик и девочка. Оба живы.
Тишина.
– Дети – гематры?
– Безусловно.
– Вы уверены?
– Раньше, мар Шармаль, вы не сомневались в моих профессиональных способностях.
– Я и сейчас не сомневаюсь. Ждите, я скоро приеду.
Тишина поглотила все, кроме поляны, где цвели маки.
Вскоре исчезли и они.
Глава третья
День сюрпризов
– Ну и что мне с тобой делать?
Вопрос был риторическим. Ответа Лючано не ждал.
Безропотно поужинав вчера, сегодня «овощ» игнорировал завтрак. Сидел, глядел, как обычно, мимо, гладил кормильца по плечу. И не реагировал, когда в губы ему тыкалась ложка с «замазкой». Ни уговоры («Надо кушать! Иначе сдохнешь, дебил. Давай, за маму-папу…»), ни личный пример эффекта не давали.
Лючано даже рявкнул на подопечного, помня, как окрик подействовал на лысого.
Никакого результата.
«Не нравишься ты мне, малыш, – сообщил маэстро Карл. – Злым становишься».
«Прозвище обязывает!» – огрызнулся Тарталья.
«Злым и мелочным. Не злодеем – злодейчиком. Брюзгой. Такие плюют в чужие кастрюли и пинают кошек, пока никто не видит. Ну а ты орешь на убогого…»
«Надавай ему лучше тумаков, – поддержал маэстро Добряк Гишер. – Помнишь, как я тебя учил? – чтоб следов не осталось… Хочешь на ком-то злость сорвать – сходи к ланисте, обложи его по матушке. Или к Тумидусу. Дорожку указать?»
Лючано не нашелся, что ответить. В припадке самоуничижения, которое психолог назвал бы «гиперкомпенсаторной реакцией», он вдруг принялся жаловаться «овощу» на свои проблемы – словно оправдываясь, как дошел до жизни такой.
– Извини, что наорал, приятель. День с утра не заладился. Понимаешь? Ничерта ты не понимаешь, огурец… Вот ты меня по плечу гладишь – а знаешь, что там, под рубашкой? Татуировка там. И не простая, а самостоятельная. Расти ей, заразе, вздумалось. Тебе бы понравилось,