Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией. Ольга Власова
модальности в следующих трех областях: в сообщениях, которые он получает от других; в сообщениях, которые он вербально или невербально передает другим; в собственных мыслях, ощущениях и восприятиях[59].
Основной предпосылкой неразличения коммуникативных модальностей, в свою очередь, является ситуация «двойного послания» (double bind), которая возникает при следующих условиях: 1) двое или более участников; 2) повторяющийся опыт, а не единичное травматическое переживание; 3) первичное негативное предписание (например, «не делай этого, иначе я накажу тебя» или «если ты сделаешь это, я накажу тебя»); 4) вторичное предписание, вступающее в конфликт с первым на более абстрактном уровне (чаще выражается на невербальном уровне, на вербальном – реже, например, «я тебя люблю», «я никогда не наказываю тебя»); 5) третичное негативное предписание, лишающее «жертву» возможности покинуть поле коммуникации[60]. Ситуация «двойного послания» является безвыходной. Из нее нельзя выйти или разрешить ее. По мнению Бейтсона, с такими ситуациями индивид часто сталкивается в детстве и по причине своей зависимости от взрослых не может их избежать. Впоследствии такой человек («жертва») начинает воспринимать мир и действовать в нем, опираясь на стереотипы «двойного послания».
Бейтсон предполагает, что причина возникновения ситуаций «двойного послания» кроется в амбивалентном отношении матери к ребенку. С одной стороны, любовь ребенка и его стремление всегда находиться рядом с матерью вызывают у нее тревогу, враждебность и желание отдалиться. С другой стороны, для матери неприемлемы такие чувства, и она вынуждена их скрывать, внешне выражая любящее поведение. Поэтому мать, вступая в коммуникацию с ребенком, передает два типа сообщений: враждебность и отчужденность как реакцию на приближение ребенка и поддельную любовь после того, как ребенок показывает реакцию на враждебность. Эта двойственность сообщения и приводит к невозможности различения модальностей коммуникации и риску формирования шизофрении. Тем самым Бейтсон говорит о том, что шизофрения формируется в ходе закрепления опыта двойственности коммуникации, в процессе научения. Исходя из его представлений предпосылки шизофрении закладываются прижизненно и не являются следствием врожденной патологии и физиологической или анатомической перестройки.
Влияние Бейтсона и его теории двойного послания заметно уже в последней главе «Разделенного Я» и, главным образом, в «Я и Другие». Эдгар Фриденберг отмечает: «Лэйнгова концепция фундаментальной роли семьи в производстве „опыта и поведения“ своих жертв, которые классифицируются как безумцы, соответствует сходным аспектам теории игр»[61]. Однако это влияние не следует переоценивать. Сам Бейтсон весьма высоко оценивал Лэйнга и сочувствовал ему в том, что их идеи часто отождествляют: «Он как-то произнес примечательную фразу. Он сказал: „Я слышал, что Вам приходится нелегко от обвинений в том, что я слишком сильно
Там же. С. 232–233.