Матросы «гасят» дикарей. Сергей Зверев
клочки суши в зоне прямой видимости от правительственных кварталов? Бросили и забыли».
До двухэтажного объекта оставалось метров сорок продуваемого пространства. Фигурки пловцов сливались с ночными пейзажами. Рокотал в отдалении прибой, противно орали морские птицы. Голос Станового в ухе Глеба доверительно поведал, что в квадрате высадки ничего внезапного не случилось. «Все в порядке, – успокоился Глеб. – Кроме нас и объекта, на острове никого. Впрочем, с объектом пока неясность…»
Эфемерные фигуры, сливающиеся с темнотой, прокрались мимо поваленного забора, стали перебегать к двухэтажному строению, в котором, согласно информации, прятался от властей и бывших коллег очень важный для государства тип. Пловцы занимали позиции: Антонович и Женька Волокушин прильнули к разбитым косякам, Семен нырнул за угол и тут же вынырнул, сигнализируя, что за углом посторонних нет. Сжимая рукоятку «СПП», Глеб протиснулся в разбитый проем. Действительно, если допустить, что артиллерия в сносе здания не участвовала, то его удручающее состояние можно объяснить только землетрясением.
Он вошел под гулкий свод, опасливо поглядывая на прогнувшиеся балки потолочных перекрытий. Фонари можно было и не включать, остров просматривался насквозь, а стены в здании были далеко не везде. Послышалось шуршание за спиной, бойцы по одному проникали в строение, прятались за естественными укрытиями. Что-то пробежало по полу, шурша лапками и попискивая, Семен приглушенно ругнулся, он не выносил крыс. Обшаривать все закоулки этого ветхого здания можно было до утра. Он короткими шажками, стараясь обо что-нибудь не запнуться, вышел в широкий коридор, навострил уши. Пахло тленом, ржавчиной, сырость царила убийственная. Как тут может кто-то жить, не гния заживо?
– Командир, приказывать будешь? – проворчал за спиной Шурик Антонович. – Хреново тут как-то, делать-то чего будем?
– Здание явно заброшено, товарищи офицеры! – громким голосом объявил Глеб. – Бьюсь об заклад, лучшего места для вечеринки мы не найдем.
За спиной воцарилось недоуменное молчание. Глеб прижался к отсыревшей кирпичной кладке. В здании все так же царила тишина.
– Ну, в общем-то, ты прав, – неуверенно отозвался не спешащий шевелить извилинами Семен. – У нас сегодня вечеринка, Глеб Андреевич?
– Шашлычок, пивко? – нездорово возбудился Женька Волокушин.
– Здание явно заброшено, товарищи офицеры! – металлическим голосом повторил Глеб. – Бьюсь об заклад, лучшего места для вечеринки мы не найдем.
– Замкнуло, кэп? – резонно осведомился Антонович.
– Блин, да это же условная фраза… – запоздало дошло до Платова.
– А что, этот тип шарит по-русски? – озадачился Волокушин.
Этот тип по долгу службы в совершенстве понимал не только по-русски, но и по двенадцати другим языкам, в числе которых почему-то значился албанский (в классическом понимании) и украинский. Откуда-то снизу донесся продолжительный скрип, переходящий в скрежет, спецназовцы разбежались.