Альфард. Саж Пуассон
Комом застрял крик безысходности. Слезинки, скатываясь по нежным пухлым щёчкам малыша, плавили огненную лавовую борозду на них, прожигая до самого сердца.
Желать добра и делать добро две противоположные вещи, – решил сам для себя мальчик. Он желал насекомообразному существу добра, но ему было очень интересно узнать: умеет ли муравей дышать под водой. Поставив перед собой цель познать все возможности муравья, мальчик не оценил возникших рисков, которые привели к смерти безобидного муравья. Детская шалость по его замыслу непременно натренировала бы лупусквья, но привела к трагедии.
– Водолаза из муравья не вышло. Ах, если можно было бы вернуть мгновение и спасти радужного муравьишку! – горько подумал Лиурфл. Или это были мысли Энея?
Слезинки медленно, одна за другой скатывались по его сгорающим от стыда щекам и, обжигая до самых глубин души, опадали в зелёную и сочную траву, плескающуюся в водопадах мелких росинок.
Прозрачный туман, поднимающийся бесцветной вуалью в эфир, накрыл янтарным кружевом благоухающий солнечным светом, отражённом в переливчатом песнопении жизни, сказочный сад, по которому тысячами неугомонно неслись со скоростью света весёлые и беспечные муравьи…
Боль от утраты мгновенно схлынула, как только малыш вновь заинтересовался: зачем это бабушка схватила пилунга7, тёмно-малинового цвета домашнюю птицу с крючкообразным жёлтым клювом, имеющую сходство с земным фазаном, и понесла её куда-то.
Мальчик последовал за бабушкой, остановился в сторонке, и стал наблюдать за её действиями. Бабуля держала странное существо за фиолетовые крылья, прижимая голову создания размером с футбольный мяч, к идеально круглому широкому полену из красного дерева. Старушка размахнулась, словно заправский палач, и неожиданно для ребёнка, рубанула птицу по шее, раздробив позвонки на тысячи мелких осколков, разлетевшихся в разные стороны. Голова несчастного с раскрытым клювом, застывшем в смертельном крике, отскочила в сторону и с шумом упала в цветы, которые по иронии назывались «пилунгас». Цветы медленно склонились над головой жертвенной птицы и стали лакать её кровь, насыщая свои прекрасные голубые стебли и жёлтые соцветия…
Однако «лупусский фазан», которого местные жители выращивали в качестве домашней птицы, не собирался умирать. Отважно вырвавшись у бабушки из рук, шустрая птаха без головы резво кинулась наутёк от своей судьбы. Бежала она недолго. Пробежав метров пятьдесят, безголовый пилунг, из шеи которой, фонтаном конвульсируя, хлестала алая кровь, с разбегу стукнулся о металлическую преграду… Споткнувшись, он упал… Перевернувшись вокруг своей оси несколько раз, как изворотливый эквилибрист, размазав по асфальтовому покрытию двора лужу крови, «фазан» подпрыгнул до середины забора и, взлетев метра на два, попытался преодолеть его, но неуклюже плюхнулся, разметав вокруг себя помёт и перепачканные в крови ставшие жемчужно-рубиновыми перья…
Отчаянная борьба за жизнь