Холодное солнце теплой зимы. Кински Йосси
тонкие брови, художник полностью отдавался работе, и лишь вопрос о цене иногда выдёргивал его из этого одухотворённого состояния. Эдуард, относящийся к третьей группе туристов и пока только жадно ловивший всем телом солнечные лучи, сложным манёвром рассёк толпу гуляющих и неожиданно даже для самого себя оказался около художника. Обведя быстрым взглядом работы, Эдуард хотел было уже уйти, но тут заметил небольшой рисунок, лежащий на самом краю стола. Это был даже не рисунок, а небольшой набросок карандашом грациозной кобылы тёмной масти. Гордый стан, большие глаза, белые зубы, непокорная волнистая грива говорили о чистой крови лошади. Её тонкая спина была изящно выгнута, завораживая красотой линий и изгибов.
В тот момент Эдуард даже не мог представить, как круто повернёт его жизнь этот маленький, нарисованный на скорую руку рисунок.
– Нравится? – спросил спустившийся с небес художник.
– Да, очень! Просто великолепно. Я обожаю лошадей. Готов на них смотреть и говорить об этих прекрасных созданиях всё время. Они так грациозны…
– Вы жокей?
– Я? Ну что вы? Нет. Я всего лишь директор магазина.
– В наше дефицитное время слово «всего лишь» к должности директора магазина не подходит, – подметил художник, улыбаясь.
– Ну, я не жалуюсь. Но всё равно, материальные блага меркнут перед этим, – и Эдуард указал на рисунок.
– На самом деле я рисовал её с натуры, – смущённо заметил художник.
– В самом деле? И где же? Интересно было бы взглянуть на неё, – оживился Эдуард.
– Для этого далеко ходить не надо. Вот она стоит.
И художник махнул кисточкой куда-то в сторону многочисленной толпы.
Её невозможно было не узнать. Это была очень красивая молодая цыганка с вьющимися локонами густых чёрных волос, на которых игриво поблескивало полуденное солнце. Непокорная чёлка чуть прикрывала большие тёмные глаза, в которых поселились задорные смешинки. Белоснежная улыбка, точёные линии бёдер, лёгкие движения дополняли сходство с красивой лошадью благородных кровей. Она, улыбаясь совершенно детской улыбкой, протягивала прохожим билетики счастья, которые вытаскивал из коробки зелёный попугай, сидящий у неё на плече. Стоя на углу парка, где заворачивала дорожка, она своим сиянием затмевала безликую толпу. По крайней мере, в тот момент так казалось Эдуарду.
«Действительно похожа!» – подумал Эдуард, вновь переведя взгляд на рисунок.
Ему вдруг стало грустно. Грустно ему становилось всякий раз, когда он видел молодую девушку и понимал, какая пропасть лет между ними. Робкий и застенчивый по природе, он так и не научился обращаться с женщинами. Стоило ему заговорить с представительницей противоположного пола, как он наливался пунцовой краской и начинал спотыкаться на каждом слоге, по пять раз повторяя одно и то же. Эдуард очень страдал от этой своей особенности. Когда же он научился владеть собой, разговаривая преимущественно с женским персоналом своего универсама, оказалось, что теперь уже поздно