Новый Рим и славяне. Византийские мотивы славянства и Руси. Дмитрий Абрамов
свои длани, прося её руки. Высвободив правую руку из складок плаща, она смело дала ему свою восхитительную белую кисть с пальцами, унизанными перстнями с созвездием драгоценных камней. Склоняясь, он припал к её руке устами и замер. Время остановилось. Вселенная окрасилась всеми цветами радуги, блаженство разлилось по всему его телу. Несколько мгновений спустя, выждав немного, она слегка потянула руку к себе. Он поднял голову и посмотрел на неё. Улыбаясь одними уголками уст, она спросила:
– Я слышала, ты был ранен. Заживает ли рана?
Спросив, женщина повергла его в недоумение, ибо дала понять, что знала и об этом. Немного смутясь, Хилвудий отвечал:
– Рана телесная почти не приносит мне страданий, тем более что её врачуют лучшие лекари. Но поверь, прекраснейшая, моя душевная рана страшнее телесной.
– Я позабочусь о твоих ранах и уврачую их лучше эскулапов базилевса, – прошептала она, чем повергла стратига в трепет. – Я подарю тебе редкие целебные снадобья, и ты возблагодаришь Господа.
– Я уже благодарю тебя, госпожа, и теперь смею просить о новой встрече, – с трепетом отвечал стратиг.
Улыбнувшись опять только уголками губ, она молвила:
– Завтра пришлю к тебе своего раба с посланием, где сообщу о встрече. Теперь же, когда всё оговорено, иди, ибо скоро сюда прибудет сама базилиса.
Поклонившись ей, он послушно отступил в сторону и, прихрамывая, пошёл к выходу, позванивая стальным панцирем, укрытым трабеей. Уже у портала он оглянулся и посмотрел на неё. Она с интересом, развернувшись в пол-оборота, провожала его глазами. Он ещё раз поклонился ей, а она легонько махнула ему рукой. Не успел Хилвудий отвести глаз от своей желанной и направиться к выходу, как перед ним явилась стремительная и прекрасная Феодора в сопровождении своей свиты. Увидав Хилвудия и взглянув на племянницу, базилиса покровительственно и с пониманием улыбнулась. Стратиг же, с трудом припав на колени, склонился перед царицей в земном поклоне, спрятал глаза и поцеловал край её одежд…
Уже на улице Хилвудий с ликованием в сердце принял повод коня у своего отрока, с трудом, но без чьей-либо помощи всел в седло и направил коня к отведённому ему особняку близ дворца. Ярило сверкал в утреннем небосводе, разливая повсюду радость жизни, любви, весны и бытия. И казалось, не было недавно ни пожаров, ни грабежей, ни мятежа, ни сражений, ни смерти.
Спустя сутки молодой стратиг уже скакал в сопровождении евнуха своей возлюбленной и своего отрока мимо форума императора Аркадия в сторону Пятибашенных ворот. Путь их лежал на юго-запад к берегу Мраморного моря. Полдень клонился к вечеру. Погода стояла дивная. Было светло, ясно и тихо после лёгкого дождя. Хилвудий не чувствовал под собой ни ног, ни коня, ни седла. Казалось, он не скакал, а быстро плыл в бесконечном потоке большой реки, что несла его в море счастья и безмятежности. За стенами Феодосия вскоре начались виноградники, раскинувшие по холмам свои лозы с зеленовато-розовыми побегами. То там, то здесь левее всадников между