Затворница. Яна Перепечина
и норовит в столицы укатить. И выбора никакого… Так что ты очень кстати… Ой, прости, я что-то не то говорю… – Семён смутился. – Как жаль, что тётя Мила…
– Спасибо, Сём. Давай не будем…
– Давай… Ну, когда ты сможешь выйти?
– Да хоть завтра.
– Вот здорово! – по-детски обрадовался Семён, ненадолго став похожим на себя же, но только пятнадцати-, а то и двадцатилетней давности, и, когда Кирилл поднялся, засеменил впереди него, норовя предупредительно открыть дверь.
– Сём, я не барышня, – напомнил приятелю детства Кирилл. – Сам могу.
– Да, конечно, можешь! – радостно согласился Сёмка. – Но меня распирает ликование. Такого оператора отхватил! Сам Иртышёв с нами согласился работать! Конкуренты могут вешаться, травиться и стреляться…
– Сём, – не выдержал потока восторгов Кирилл. – Я и не знал, что ты такой кровожадный.
– Я не кровожадный, – сбавил обороты Семён. – Но за дело болею.
Кирилл задумчиво посмотрел на него, покивал и сказал негромко:
– Это хорошо.
Семён притих, вспомнив, что у знаменитого оператора Иртышёва и по совместительству его приятеля по детской спортивной школе горе, крепко, подбадривающе пожал ему руку и подумал, что нужно предупредить подчинённых, чтобы были поделикатнее. Всё ж таки не рядовой оператор, а звезда. Ну, во всяком случае, для тех, кто понимает, что фильмы делают не только режиссёры и актёры. Семён Рукавишников любил думать, что уж он-то понимает. И близкое, хотя и в прошлом, знакомство с Кириллом Иртышёвым ему всегда очень грело душу. И вот теперь выпал шанс и Кириллу помочь, и свои интересы учесть. Идеальный вариант. Главное, он его не упустил. Браво, Сёмка. Молодец!
Похвалив сам себя, Семён задумчиво посмотрелся в зеркало, втянул живот, повертелся и так, и этак, стараясь отыскать выгодный ракурс, в котором выглядел бы если не так же, как столичная знаменитость Кирилл Иртышёв, то хотя бы ненамного хуже, не нашёл и загрустил.
Глава 10
Наши дни
В раздевалке модного фитнес-центра красивая яркая женщина с неудовольствием посмотрела на своё отражение в зеркале и страдальчески вздохнула:
– Да уж, думала, мне сносу не будет…
Лера все её вздохи знала наперечёт. Этот означал, что настроение не очень, а хочется обожания, поклонения и восторгов. Желание Леры было проще: сделать вид, что она слепо глухонемая. Но этот номер никогда не проходил. И в этот раз не пройдёт. К тому же маму она любила, хотя отношения их и были далеки от идеальных. В их странной семье роль матери уже много лет, с того дня, как не выдержал отец, выполняла она, Лера. А мама была кем угодно: капризной младшей сестрой, балованной единственной дочкой, но только не настоящей матерью, заботливой и весёлой, строгой и ласковой. Поэтому Лера привычно осторожно, стараясь, чтобы ответ прозвучал максимально естественно, сказала:
– Мамуль, ты отлично выглядишь. Никто и никогда не даёт тебе твоих лет.
– А сколько дают? – заметно приободрилась мама.
– Не больше тридцати восьми.
Между