Смерть в начале весны. Наталия Антонова
как не помните?
– Я не обращал внимания и не вникал. Это не моё дело.
– Но Чекуров был вашим другом.
– Вот особенно поэтому я и не лез в семейные дела Олега. Он не спрашивал моего совета и не жаловался на жену.
Здесь Сергей немного лукавил. Он отлично помнил, что Олег называл жену не иначе как ненасытной паучихой и, упоминая её имя, корчился, как от зубной боли.
Но Олега нет, и Анна просто не может быть причастна к его гибели, поэтому топить её он не собирался. Лично ему Анна не сделала ничего плохого.
– У супругов есть дети?
– Нет.
– Почему?
Сергей пожал плечами.
– Были ли у Чекурова любовницы, кроме Вешняковой?
– Случались иногда, – нехотя ответил Сергей, – но до знакомства с Юлей.
– А после нет? – недоверчиво спросил следователь.
Сергей покачал головой.
– Вы уверены?
– Конечно, я не могу дать вам гарантии, но мне о них ничего не известно.
Когда приехала машина за телом Чекурова, Сергей напрягся и спросил:
– Его что, увезут?
– Конечно, – удивился следователь, – что-то не так?
– Я не знаю…
– Квартиру опечатают, а вы пока можете ехать домой. Потом мы вас вызовем.
Понятые уже ушли, подписав протокол.
Старлей и участковый делали поквартирный опрос.
А к Юлии Вешняковой следователь решил подняться сам. Конечно, дело передадут другому следователю, он всего лишь дежурит сегодня, но работу свою он старался делать как положено, чтобы потом не краснеть перед коллегой, которому придётся вести расследование.
А ещё следователь неожиданно подумал о пенсии, маячившей на горизонте, и улыбнулся. Ещё полтора года, и он свободен, как птица. Пять лет назад они с женой купили дачный участок с маленьким домиком, и жена мечтала о том, что, выйдя на пенсию, они круглый год будут жить на даче. Заведут кур, уточек, посадят огород. Красота!
«И правда красота, – думал следователь, – главное, продержаться эти полтора года».
Эх, не зря его старая бабка говорила, что поскребыши самые трудные…
Он и сам был в какой-то мере поскребышем – родился нежданно-негаданно, когда родителям уже к сорока пяти подкатывало. На семейном совете долго решали, как быть. Старший сын из армии вот-вот придёт, дочь в десятый класс перешла, а тут на тебе – счастье привалило! Опять пелёнки и бессонные ночи, а здоровье уже не то.
Но бабка сказала, как отрезала: «Избавитесь от дитяти, прокляну!»
И он появился на свет, оглашая раннее утро торжествующим рёвом. Потом он почти никогда не плакал, рос крепышом. А для родителей он и впрямь оказался счастьем – в детстве не доставлял особых хлопот, в старости поддерживал добрым словом и вниманием. Деньги брать родители категорически отказывались, говорили, что за сорок с лишним лет трудовой деятельности заработали себе пенсию и ни на что не жалуются.
И бабка его, царство ей небесное, тоже никогда ни на что не жаловалась. А как же он её любил! Впрочем, и сейчас любит. И с женой ему повезло. Не жена, а клад, хоть бы раз попрекнула его работой или маленьким окладом. Никогда. И дети выросли хорошие. Только и осталось