Тьма чернее ночи. Майкл Коннелли
за него и попытаться доказать ложность его рассказа. Но мы так этого и не сделали. В смысле так, как надо.
– А что случилось?
– Мы с Эдгаром – это мой напарник, Джерри Эдгар, – пошли выпить по чашечке кофе и обговорить, как нам все сыграть. Пока нас не было, лейтенант видит Ганна, сидящего в комнате для допросов, и не знает, какого черта тот там делает. И решает зайти и удостовериться, что парню должным образом сообщили о его правах.
Даже шесть лет спустя в глазах Босха горел гнев.
– Понимаешь, Ганна взяли как свидетеля и якобы жертву преступления. Он заявил, будто она набросилась на него с ножом, а он только направил на нее лезвие. Поэтому нам не требовалось ничего ему говорить. Мы планировали потрясти его и заставить сделать ошибку. Но говенный лейтенант не знал об этом, он просто зашел и забубнил. И с нами было покончено. Ганн понял, что мы хотим его прищучить. И потребовал адвоката, как только мы вошли в комнату.
Босх покачал головой и посмотрел на улицу. Маккалеб посмотрел туда же. На другой стороне бульвара Виктория была стоянка подержанных автомобилей; красные, белые и синие флажки хлопали на ветру. Для Маккалеба Ван-Нуйс всегда был синонимом автостоянок. Машины были повсюду, новые и подержанные.
– Так что ты сказал лейтенанту?
– Сказал? Ничего я не сказал. Просто вышвырнул его из окна его же кабинета. Меня из-за этого на время отстранили – отправили в принудительный отпуск. Джерри Эдгар со временем передал дело в окружную прокуратуру, там некоторое время волынили, а потом в конце концов отказали.
Босх кивнул. Его взгляд был устремлен на пустую бумажную тарелку.
– Я вроде как облажался. Н-да, облажался.
Маккалеб помолчал. Порыв ветра сдул тарелку Босха со стола, и детектив смотрел, как она несется по улице.
– Ты все еще работаешь с тем лейтенантом?
– Не-а. Вскоре он как-то вечером вышел из дома и не вернулся. Его нашли в машине в тоннеле в Гриффит-парке, возле обсерватории.
– Он что, покончил с собой?
– Нет. Кто-то помог ему. Дело еще открыто. Формально.
Босх посмотрел на Маккалеба. Маккалеб опустил взгляд и заметил, что серебряная булавка для галстука у Босха сделана в форме крохотных наручников.
– Что еще тебе сказать? – произнес Босх. – Все это не имеет никакого отношения к Ганну. Он был просто ложкой дегтя в бочке меда… если под бочкой меда понимать вздор, который называется судебной системой.
– Не похоже, чтобы у тебя было время покопаться в его прошлом.
– Совсем не было. Все, что я тебе рассказал, произошло за восемь или девять часов. Впоследствии – учитывая, что произошло, – я этим делом не занимался, а его отпустили.
– Но ты не сдался. Джей говорила, что ты посетил его в вытрезвителе накануне убийства.
– Верно. Он попался на пьянстве за рулем, когда пытался снять шлюху на Сансете. Его забрали и позвонили мне. Я пошел взглянуть, немножко потрясти его, проверить, готов ли он заговорить. Но этот тип был мертвецки пьян, просто валялся