Тень. Андрей Владимирович Глазков
дорожек, мокрые лавки, сонное обрюзгшее тучами небо. Далекие птицы под тяжелой серостью снов. Старая ржавая праворукая и совершенно безликая японская машина под грязной розовой аркой с осыпающейся штукатуркой во дворе сталинки, когда-то обласканной мечтами жителей окраин Большого города. Секундный обмен взглядами двух незнакомых с детства людей. Две пустоты над пропастью в никуда. Седой великан Вина выползает из заваленной снегом берлоги. Жуткий холод – пустота не греет. Вакуум представляет собой абсолют холода, ибо ничто в нем не задерживается, стремясь прорваться как можно быстрей куда угодно, только бы не задерживаться.
Кто сказал, что время лечит? Время – лишь соль на раны памяти. Время не лечит – время являет благословенную возможность сохранить свою боль для передачи грядущим поколениям. Боль человека – как часы из страны, у которой нет столицы. Вы не владеете ею, лишь транслируете её через себя в мир, как не владеете часами, лишь помогая им добраться через себя к следующим поколениям пользователям. Осознаете себя через боль, если больше ничего не имеете для самоопределения. Боль, как воплощение антимаркетинга.
Сэм. Потеряв тень, потерял якорь. Потеряв якорь, отпустил себя. Рвался вперед, требуя от пустоты оставить его в покое. Заполнял колодцы внешними водами. Закачивал воздух в воздушные шары. Стяжал роскошь садов Семирамиды. Проживал сто лет одиночества в каждом мгновении своей жизни. Рассказал о себе молчанием. Закрытым от меня сердцем. Взглядом затылка. Неаккуратно подстриженной шеей. Грязным воротником рубашки. Стоял у окна фотомастерской с фотоаппаратом большого формата в руках. Пленка. Куплено на аукционе в сети. Анонимный мастер – анонимный в творчестве до такой степени, что его снимки тщательно ужасны в своем качестве, настолько, что никто и никогда не рассматривает автора фотографий в качестве поэта света.
Сэм мастерски отводил подозрения. Мгновение осени. Капля в сезон дождей. Неизвестный поэт. Неизвестный – потому что ничего не было известно о том, может ли он писать. Он никогда не пробовал. Он не умел писать. Разучился. Специально для прочности легенды.
Пробовал уйти из бизнеса, открыв порношоп. Строил сеть магазинов фонариков для освещения пути в туалет ночью. Ронял скупую мужскую слюну при виде возможностей. Создавал Красную книгу видов, исчезающих в быстрограмме. Имел закрытый список друзей Иуды в социальных сетях. Франчайзинговый проект сети торгующих семечками брендированных старух на перекрестках и у переходов был продан им тындексу за достаточные деньги для того, чтобы бросить все и уехать на Бали. Кто-то сказал ему, что там почти экватор, а следовательно вопрос наличия тени не столь актуален. Ибо солнце иное. Наврал. Но было уже поздно. Среди падающих капель дождя эта ложь стала последней. Решающей.
Сэм бросил все и уехал на Бали.
Михалыч
– Ты у меня бегать будешь, как в жопу раненая рысь! Ты понял? – Орал Михалыч человеку в форме лейтенанта полиции еще подъезжая к машине полицейского.