Дети единорогов: Дневник Первого. Кристина Лисовская

      Так впечатлился сложившимся в голове картинам, что не могу уснуть. Несколько раз обежал город, устал, но всё зря было. Всё равно нахожусь в сознании, только теперь с ноющими ногами. Я так и не написал всего, что хотел. Лёлик приготовил отвар, сказал, когда он остынет, нужно в миску ещё одну травку кинуть, вручил мне всё прямо в руки и ушёл. Вскоре Лялю начала бить дрожь, она жаловалась, что ей одновременно и холодно, и жарко, стала бредить. Ей привиделось какое-то жуткое существо в тени, которую отбрасывала свеча, моим словам о том, что там ничего нет, Ляля не поверила, долго поражалась, как можно быть таким невнимательным. Потом она, плача, умоляла своё видение уйти и никого не трогать, я погасил свет, надеясь, что с исчезновением тени, видение уйдёт, но это нисколько не помогло. Я очень долго успокаивал Лялю, сидел возле кровати, говорил, что всё будет хорошо, а сам так боялся сорваться, что выхлестал фляжку целиком. Она сильно сжимала мою руку, как будто я собирался вырваться или уйти, убеждала, что нам нужно дождаться её отца, уверяла, что он скоро придет, что войны не будет, притом, что я никак не возражал, и даже напротив подыгрывал всему сказанному. После отвара Ляля продолжала бредить, я даже заволновался, но, чуть-чуть подождав, увидел, что всё произошло, как обещал Лёлик. Она уснула, бормоча что-то себе под нос, я надеюсь, что жар пропал насовсем, и не вернется к завтрашнему утру. Словами не передать, как я не хочу, чтобы сегодняшний вечер повторился, без проклятия я бы может и придумал, как успокоить Лялю. А вот так, когда у неё не до конца зажил надрез, и мне приходится сидеть столь близко с её рукой в руке, когда для меня всё происходящее – одно сплошное безумное испытание, у меня способность соображать вся уходит на то, чтобы сохранять контроль над происходящим.