Всемирная история. Крестовые походы. А. Н. Домановский
женщины? Но об этом хуже говорить, нежели молчать». Эти описания заставляют вспомнить слова письма, будто бы написанного Алексеем I Комниным графу Фландрии, что подтверждает расхожесть на Западе представлений о зверствах, чинимых мусульманами над восточными христианами. Неважно, что эти обвинения в основном не соответствовали действительности, что сторонникам ислама приписывали то, чего они не делали, так как вполне толерантно относились к «людям Писания» – христианам. Главным было то, что этим страшилками безоговорочно верили, потому что хотели в это верить. Обесчеловечивание мусульман в проповеди папы римского стало мощным аргументом в пользу похода против нелюдей, от описанных бесчинств которых жестоко страдали собратья по вере.
Обоснование необходимости похода на Восток помощью Византийской империи, спасением местных единоверцев и христианских святынь дополнялось обещанием искупления, гарантированного каждому, кто отправится в священную экспедицию. Всем, откликнувшимся на этот страстный призыв, Урбан II сулил отпущение грехов и попадание в Рай. Идея отпущения грехов и обретения Царствия Небесного стала одной из ключевых, и затем папа не единожды возвращался к ней в своих многочисленных посланиях после Клермонского собора. «Если кто-то умрет во время экспедиции во имя любви к Богу и за своих братьев, – писал Урбан II в послании к испанским графам, – то пусть не сомневается в том, что, конечно, получит отпущение от всех грехов и благодаря милосердию Господа нашего обретет вечную жизнь». В письме к своим сторонникам в Болонье папа утверждал: «Вам также следует знать, что если кто-нибудь из вас примет участие в походе не ради жажды земных благ, а ради спасения ваших душ и освобождения Церкви, то будет освобожден от наказания за грехи, поскольку будет считаться, что он исповедал их целиком и полностью».
Немаловажными темами проповеди были и сугубо земные, можно даже сказать приземленные рассуждения об обретении участниками похода в Святой земле, сочащейся, согласно Святому Писанию, «медом и млеком», богатства и процветания. Папа римский прямо раскрывал экономические мотивы будущего предприятия, которое должно было прекратить феодальные распри на Западе: «Кто здесь горестны и бедны, там будут радостны и богаты», – обещал, по словам Фульхерия Шартрского, Урбан II. Это обещание должно было найти живой отклик прежде всего среди небогатого, мелкопоместного, а то и вовсе безземельного рыцарства, на массовое участие которого в походе и рассчитывал папа. Не менее действенным оказалось оно и для крестьян, страдавших от гнета сеньоров и из-за нескольких подряд неурожайных лет. Не оставались безучастными к нему и крупные владетельные сеньоры, желавшие приумножить свои богатства. Так религиозный экстаз, вследствие которого «глаза одних были полны слез, другие дрожали», умело дополнялся земными мотивами, вызывая всеобщее воодушевление.
Папа