Тайны книжных переплётов. 50 почти детективных историй. Борис Константинович Тебиев
краем, моей малой Родиной. Однако люди, события, книги, о которых я пишу, не имеют местной прописки. Они принадлежат русской культуре, нашей истории.
Эта книга не претендует на полноценное научное исследование, хотя я не забываю, что книговедение даже по своему определению – наука. Больше мне хотелось, чтобы она была интересна всякому, кто любит Россию, её историю и культуру, кто гордится и дорожит мудростью и славой наших предков, кто хочет больше знать о жизни предшествовавших поколений.
Я благодарен всем, кто словом и делом оказал содействие в подготовке книги к печати, и в первую очередь доктору философских наук И. Е. Задорожнюку, вице-президенту Международной педагогической академии Г. М. Киселёву, доктору экономических наук Н. Н. Калининой, доктору исторических наук А. И. Юрьеву и, конечно, моей жене Т. Н. Павлюковой. Искренне признателен Е.В.Колесниковой, создателю сайта ruslita.ru, и О. Г. Востриковой, редактору сайта «Тульские бренды», познакомивших с фрагментами этой книги читателей сайтов.
Загадка «Г. С. С. Б.»
Порывистый ветер срывал с деревьев последние жёлтые листья, метался над крышами домов, залетал в печные трубы. Ленивое осеннее солнце лишь изредка выглядывало из-под низко нависшей над городом громады серых облаков, ласкало холодеющими лучами оголённые ветви деревьев, черепичные крыши, покрытые лужами мостовые. Лишь на мгновения солнечные блики проникали сквозь квадраты оконных стёкол в небольшую комнату, освещая её скромное убранство: шкафы, заполненные книгами, письменный стол, глубокое кресло рядом с ним.
В кресле, казалось, неподвижно сидел седовласый старик. Время от времени, вспоминая о чём-то, он медленно наклонялся к лежавшей перед ним на столе распахнутой тетради, делал какие-то записи, пометки и уточнения. Две такие же тетради, исписанные рукой прилежного переписчика и дополненные многочисленными поправками старика, лежали поодаль. Тетради были единственным, что еще связывало его с жизнью, заставляло забывать про боль старых ран и усталость. В них он описал всё, что пришлось прочувствовать и пережить за годы трудной и насыщенной событиями жизни.
Он не жалел о прожитом, перебирая в памяти и воскрешая на бумаге эпизоды далёких дней и лет, не тужил о том, что честное служение Отечеству не принесло ему ни славы, ни богатства. Тяжело было сознавать, что остаток жизни он проводил в одиночестве. Всю жизнь судьба носила его с места на место, как те жёлтые листья, что кружили сейчас за окном. И не было у него ни уютного домашнего очага, ни семьи, ни близких друзей. Старик угасал и чувствовал, что дни, а может быть, уже и часы его сочтены. И он крепился, сжимая в руке перо. Но вот оно в последний раз коснулось чернильницы, скрипнуло, скользнуло по голубоватой бумаге…
Судьба безжалостно обошлась не только с этим человеком, но и с предсмертным его творением. Он не успел ни договориться с издателями о публикации