Перемилово. Андрей Панюков
с трудом разобрала надпись выцветшими фиолетовыми чернилами: «Любимому на долгую память». Чуть ниже той же рукой было написано стихотворение:
Сосна, где встретила любовь
Над гордою рекой.
Найдёшь его и навсегда
Ты обретёшь покой.
И каждый раз, когда луна
Осветит небосвод —
Лишь две слезинки и оно
Спасенье принесёт.
Фото было старое и сделанное в фотоателье.
– Интересно, кто это? – спросил Веня, осторожно возвращая портрет на место.
– Что здесь непонятного? Его любимая. Наверное, их любовь была очень давно.
– Зачем же он хранит её фото?
– Ничего ты не понимаешь! – рассердилась Маша. – И вообще, мне кажется, что лазить в чужом доме не очень-то хорошо!
– Ты же сама предложила сюда зайти, – возмутился брат.
– Да, и похоже не зря, учитывая то, что мы тут увидели. Но его вещи лучше не трогать.
Веня обиженно выпятил нижнюю губу и переместился к противоположной стене. Свет из окна не доходил до этой части комнаты, и Веня не сразу разглядел то, что там было. На стене висел красивый ковёр, в центре которого был выткан затейливый герб с буквой «Т» в середине. Над ним висели два коротких меча с волнообразным обоюдоострым лезвием.
– Вот это да! – восторженно произнёс Веня. – Смотри, что здесь!
Его рука сама потянулась к матовому лезвию. Сталь была холодной на ощупь.
– Откуда всё это у Федьки Клыка? – покачала головой Маша.
– Завтра его и спросим, – пошутил Веня. – Как ты считаешь, мы уже достаточно увидели? Кто его знает, сколько времени Федька пробудет в своём заповеднике? Я бы не хотел, чтобы нас тут застали. Может быть, он и здесь превращается в волка? – Веня поёжился от нехорошего воспоминания.
– Ты прав, пойдём отсюда, – быстро согласилась Маша, и близнецы, осторожно ступая, вышли в сени. Прежде чем выйти наружу, Веня приоткрыл дверь и посмотрел в щёлку.
– Никого нет, – прошептал он.
Дети выскочили из дома. Веня тут же навесил замок на дверь.
– Надеюсь, что когда Клык превращается обратно в человека, собачий, вернее, волчий, нюх у него пропадает, – пробормотал он себе под нос.
Дети обогнули Федькину избушку и поспешили домой.
– У меня в голове какая-то нереальность, – пожаловалась Маша. – Мне всё кажется, что сегодня – это не сегодня, а уже завтра. Даже не хочу думать, что нас ждёт дома, если так и окажется.
Веня наподдал ногой пустую консервную банку:
– Скоро дойдём и всё узнаем.
Подойдя к своему дому, близнецы долго не решались зайти. Но делать было нечего, и, потоптавшись у ворот, они открыли калитку и с замирающим сердцем вошли во двор. Там был дедушка, который на самодельном верстаке что-то обстругивал рубанком.
– А, явились, –