Тихие шаги любви. Ann Avarouz
инструмент.
От вопроса я растерялась. Нет у меня палаты или я о ней не знаю.
– Палата, говорю какая? – несколько громче повторяет она, видно, думая, что я плохо слышу.
Я растерянно пожимаю плечами.
– Я не в палате, в коридоре.
– Заходи. Фамилия?
Захожу, закрываю дверь, называю фамилию.
– Садись, – указывает на стул.
Я покорно сажусь, с печалью поглядывая на свои синие от побоев руки. Больно, наверно, будет. Медсестра молча перетягивает жгутом вену, и уже от этого мне в самом деле больно. Сцепляю зубы и смотрю, как она вводит иглу под кожу.
– Обалдеть, с первого раза попала, – удивляется она. – Такая синяя, что вены не видно!
Мысленно я благодарю её за профессионализм. На самом деле, с первого раза порой не могут попасть и по нормально видимой вене. А тут такое.
Она развязывает жгут и набирает кровь в пробирку. Зажимает место прокола куском ваты и вынимает иглу.
– Свободна, – объявляет и больше на меня не смотрит.
Так же медленно, как и шла сюда, я возвращаюсь к своей койки. Едва собираюсь лечь, как замечаю чуть впереди бабушку: маленькая, сгорбленная, длинные седые волосы завязаны в хвост. Одета в просторный цветной халат на молнии. Бабушка слеповато щурится по сторонам, особенно приглядываясь к дверям палат. Замечает меня и подходит семенящей походкой. Наклоняется близко-близко и в голос говорит на ухо, едва не оглушая: похоже, бабушка плохо слышит:
– Доча, туалет не могу найти. Али прошла его? – бабушка смотрит на меня, ожидая ответа.
Я вспоминаю кабинеты, которые проходила только что вдоль по коридору. Туалета там точно нет. Значит, он в той стороне. Перевожу взгляд на бабушку, на её слепой прищур и понимаю: вряд ли она сама этот туалет найдёт.
– Давайте, я вас провожу, – предлагаю я.
– Ой, спасибо тебе! Старая я, не вижу уже ничего.
Я беру бабушку под худую руку и медленно веду за собой. Мы обе с ней еле ходим, обе маленькие и худые; со стороны, наверное, и вовсе не понятно кто кого ведёт. Я стараюсь удержаться на ногах: слабость и головокружение накинулись на меня, едва я отдалилась от кровати.
Туалет оказался в конце коридора. К счастью, в самом туалете бабушка справилась без меня – как бы я ей помогла со своей ёмкостью, торчащей из разреза над грудью, понятия не имею.
Её палата оказалась рядом – я проводила и передала бабушку её соседкам. Хорошо, что они отзывчивые.
Дверь в восьмую палату была распахнута настежь. Напротив входа стояла одинокая кровать, застеленная белоснежным бельём. На кровати лежала пожилая женщина, одна её нога была выпрямлена и забинтована. Со стороны ног с кровати свисало нечто круглое и явно тяжёлое. Как-то сразу вспомнился разговор врача с неким Гришей о том, что бабушке нельзя и дня без растяжки.
Видимо, я слишком замедлилась, проходя мимо раскрытой двери и рассматривая женщину – бабушкой её назвать язык не поворачивался.