Неизбежность друг друга. Паула Стоун
русская? Я узнал этот акцент, – оживленно спросил Петер, окидывая Полину доброжелательным взглядом.
– Да, но…
– Это прекрасно! – неизвестно чему обрадовался пан Петер и, взяв Полину под руку, увел ее чуть в сторону от Алберта.
– Мне очень нравится ваше лицо, Полиночка, особенно глаза. Ведь мать Алберта, моя Элишка, была наполовину русской, он вам, конечно, говорил это? – восторженно ворковал Петер, не давая Полине вставить ни слова. – Знаете, это так в стиле Алберта – преподнести все вот так эффектно, в последний момент. Я бы, конечно, пошел ему… вам с ним навстречу и изменил бы условия, даже если бы он представил вас, скажем, завтра, или даже через месяц, – тут он осекся, словно что-то высчитывая. – Нет, через месяц много… Я хотел бы все-таки хоть чуть-чуть насмотреться на вас вместе.
Полина чувствовала, как внутри у нее холодеет. «О чем он говорит? Он сумасшедший, что ли?.. Хорош сюрприз – отвезти незнакомую девушку к душевнобольному отцу».
Пан Петер тем временем продолжал.
– Понимаете, Алберт ничего не знает, но вам я скажу. Вы мне очень нравитесь, хоть я и знаю вас всего пару минут. Хотя… говорят, что мы приходим сюда, на Землю, в эти тела оттуда, – он поднял глаза наверх, – а там мы – бессмертные души, и мы все знаем друг друга, понимаете, о чем я говорю?
Полина глядела на него с тревогой и жалостью. Сердце ее сжималось от странного щемящего чувства какой-то нежности к этому пожилому, незнакомому ей человеку, в эту секунду открывающему ей свою больную, страдающую душу.
– Да, конечно, – тихо отозвалась она, отводя глаза.
– Конечно, – повторил Петер. – Так вот, может быть, я просто узнал вас. Если мы все – родственные души, конечно. Вы должны были встретиться с Албертом… Вы верите в Бога? – вдруг тревожно и как будто с надеждой спросил пан Петер.
– Разумеется… Раз я верю в душу.
– Да-да. Так вот Алберт не знает, что мне осталось от трех месяцев до полугода.
– Что?
– Да, девочка моя, это жизнь. Ничего не попишешь. Врачи говорят… – он оглянулся на Алберта, непринужденно беседующего с двумя или тремя гостями возле бара. – Он же не знает, что этот дурацкий договор, это условие… Я просто хотел увидеть его счастье. Это глупо, я понимаю, он не обязан был влюбиться до тридцати лет…
– Пан Петер, – попыталась остановить его Полина, – но мы с Албертом…
– Минуточку внимания, дамы и господа, – прервал ее голос Враницкого-младшего. – Вы, конечно, знаете, что мы собрались здесь не просто так – выпить, показать друг другу новые наряды и поделиться светскими сплетнями.
– Алберт, не тяни! – крикнул кто-то из гостей.
– Да, Ал, мы все умираем от любопытства. Кто она? – раздался из толпы голос Франтишека.
– Эй, а как же мой день рождения? – с деланной обидой воскликнул Алберт. – Как же поздравления, подарки, всеобщая любовь?
– Поздравляем! Поздравляем! – охотно отозвались гости.
Полина