Голубая звезда. Жюльетта Бенцони
Ты должен пойти и принести мне все, что осталось. За это время я попытаюсь узнать, отчего подохли мыши…
– Договорились, но я вернусь лишь после завтрака, иначе Чечина устроит мне скандал. Можешь себе представить, какой пир она собирается закатить для меня. Кстати… не хочешь разделить со мной трапезу?
– Нет, спасибо. Эта история заинтриговала меня и лишила аппетита.
– Я тоже не очень хочу есть… Да, чуть не забыл! Не дашь ли ты мне каломели для Чечины?
– Еще? Уж не посыпает ли она ею бутерброды, честное слово?
Тем не менее он насыпал порошок хлористой ртути в маленький пузырек:
– Скажешь этой толстой гурманке: если бы она меньше ела шоколада, то этого бы ей не понадобилось…
Через четверть часа совсем лишившийся аппетита Морозини, чьи мысли были далеко, садился за стол, уставленный яствами, приготовленными Чечиной.
Едва закончив завтрак и вставая из-за стола, он заявил, что ему необходимо пройтись пешком, после чего он собирается нанести визит кузине Адриане. Дзиану же приказал держать гондолу наготове к четырем часам.
Через некоторое время Альдо уже находился в лаборатории Гвардини, которому принес остатки фруктовых пастилок. Обычно невозмутимое лицо аптекаря странно изменилось. Взгляд за блестящими стеклами очков стал тревожным, на лбу пролегли глубокие морщины. Морозини даже не успел ни о чем спросить его.
– Остальное принес?
– Вот. Я сделал два пакетика: в одном то, что нашел в шкафу, в другом – пастилки из конфетницы.
Двум мышам было предложено то, что могло стать их последним лакомством, но умерла только одна, та, что съела конфету из маленькой коробочки.
– Полагаю, что доказательство налицо, – вздохнул фармацевт, снимая очки, чтобы протереть их. – В конфетах был глоцин,[11] алкалоид, который никогда не используют фармацевты, и, поскольку сам по себе попасть в конфеты он не мог, следовательно, его туда кто-то подсыпал… Тебе плохо?
Альдо очень сильно вдруг побледнел и рухнул на стул, чтобы не упасть. Не ответив аптекарю, он закрыл лицо обеими руками, чтобы скрыть слезы.
Несмотря на смутные опасения, которые он испытывал до того момента, в душе Альдо жило некое ощущение, не позволявшее верить, что кто-то мог причинить зло его матери. Все его существо восставало против очевидного факта. И действительно, разве можно было допустить, что кто-то решил хладнокровно расправиться с безобидной и доброй женщиной? В разбитом сердце сына горе смешалось с ужасом и гневом, они грозили смести все, если не обуздать их.
Сострадая другу, Франко хранил молчание. Через минуту Морозини уронил руки на колени, уже не стыдясь покрасневших глаз…
– Это означает, что ее убили, не так ли?
– Вне всякого сомнения. Впрочем, теперь я могу признаться, что внезапная остановка сердца, которую констатировал врач, меня смутила. Мне было хорошо известно состояние здоровья княгини, и, на мой взгляд, такой диагноз довольно необъясним,
Яд черной белены.