Салехандр – 2. Вторжение. Анастасия Дмитриевна Малак
кивнул Руберт. – Ну, раз так… Я согласен. Главное, чтобы тебе было удобно.
– Я буду выплачивать тебе половину моей зарплаты.
– Ты хочешь быть должной Маккиберланам?
– Я итак им многое должна. Но ни разу не слышала от них хоть слова упрёка. Да, я у них живу. И… понимаешь, они любят меня, как дочку.
– Но ведь многое может измениться. И уже изменяется. С тех пор, как ты стала общаться со мной, многие к тебе изменили своё отношение. В том числе и Маккиберланы. Возможно, сейчас им просто будет неудобно выгнать тебя. Ведь их сын любил тебя. Они не расстаются с тобой из уважения к Максу.
Услышав имя любимого из уст Руберта, девушка вздрогнула. Нет, Руберт ничем не намекал, что испытывал к Максу неприязнь. На его лице ничего не изменилось. Наоборот, Эмме показалось, что Руберт произносит его имя с каким-то удовольствием.
От этого её передёрнуло. Может эта странная непонятная нотка была ноткой горечи. Ведь Макс был его братом по-настоящему отцу. Вот только этого настоящего отца Макс не признавал. И он, как помнится Эмме, ни разу не видел Руберта и совсем ничего о нём не знал. И не хотел знать. А Руберт видел Макса лишь на похоронах.
Всё глубже погружаясь в свои мысли, девушка заметила, что совсем не слушает собеседника. И он как очевидно этого совсем не замечает. Она как бы очнулась, услышав, как он обращается к ней.
– Эмма? Эмма? Ты что, уснула? – он улыбнулся. – Ну, я и идиот. Совсем усыпил тебя своей болтовнёй. И… ого сколько времени! Неужели зрение меня не обманывает? Мы что, просидели здесь целых два часа?
– Что, уже так поздно? – удивилась девушка.
– Верно. И как уже темно на улице, – Руберт всмотрелся в темноту ночи. Он встал и задёрнул шторы. – Послушай, может, ты останешься переночевать? Какая же темень!
– Нет, нет, Руберт. Мне надо идти.
– Но, может, ты всё-таки останешься? – Руберт взглянул на Эмму.
– Нет. Мне, правда, нужно идти.
– Ты думаешь, я не знаю, о чём ты подумала? – Руберт подошёл к ней ближе. Он внимательно вглядывался в её лицо, но она всё время пыталась отвести взгляд, не смотреть ему в глаза. Но ей это не удалось. Она боялась выдать себя. Боялась, что он поймёт. – Эмма, я не настолько глуп. Много раз я имел дело с женщинами. Ты просто не представляешь сколько… раз я предлагал им это. И сколько раз они соглашались. Но, я понимаю, что ты другая. Не такая, как они. Ты не за что не продашься, – Эмма, молча, смотрела на него, прекрасно понимая, к чему он клонит. – Но ты не поняла. Я не хочу от тебя ничего такого. Может быть, ты уже догадалась, что я испытываю симпатию к тебе. Что ты мне нравишься. И… я знаю, как ко мне относишься ты. Как к другу. Только как к другу. И я иду к тебе навстречу. Я клянусь, что не потребую у тебя ничего, кроме дружбы. Ничего более этого мне не надо. Ведь я прекрасно понимаю, как ты любила моего брата. Пусть и двоюродного. Я не стану препятствовать тебе. Это твой выбор. Твоё решение. И ничто никогда это не изменит.