Вторжение. Сергей Шангин
Между нами есть какая-то связь или нас собрали в кучу для какого-то действия? Я просто накидываю идеи, – он выставил ладони перед собой, словно защищаясь от готовых возмутиться Алины и Михалыча. – Это мозговой штурм, – пояснил он, – любые идеи принимаются без критики, без обсуждения. Говорите всё, что придёт в голову, любая идея может оказаться правильной, потому что мы ничего не знаем об этом мире или об этом состоянии.
– А это точно не сон? – со слабой надеждой жалобно спросила Алина. – Может, ты всё знаешь и над нами прикалываешься, умник? Чего ты такой правильный? – истерично заорала она, моментально откинув жалобный тон.
– Ничего я не знаю, – Егор инстинктивно отшагнул от разъярённой фурии. – Сон! И что из этого? Даже лучше, – кричал он, не веря в сказанное, – просто пообщаемся, поиграем в страшилки и проснёмся в тёплой постельке. А пока это нам снится, давайте что-то делать! Ну, у кого ещё есть варианты?
– Глюк? – пацан неожиданно перестал дурачится, вопрос звучал вполне адекватно. – Я уже и так и эдак прикидывал, не штырит, не чувствую прихода. Было, сразу, как закинулся таблетками, аж крышу снесло, а сейчас ни хрена нет, как в хрустальном куполе – чисто и звонко. Может, всё-таки глюк? – в его голосе слышалась слабая надежда, что наркотический туман развеется, как это было раньше.
Пусть грязный, побитый, в блевотине и мокрых штанах он очнётся в своей квартире или у кого-то в притоне, но живой и относительно здоровый. Это лучше, чем признать факт последнего улёта, а точнее залёта в никуда.
– Только я одного понять не могу, – пацан задумчиво окинул их взглядом, – мы появились здесь одновременно. Но ушли в разные дни. Вот ты сказал про вторник, мне подогнали синтетику в четверг, толстый сдох в пятницу, а тёлка прыгнула в воскресенье. Кто-то помнит, что было до этого момента?
Егор напрягся, но, кроме удара машины, в памяти ничего не всплыло – бац, темнота и сразу здесь. А пацан – молодец, он сам пропустил эту нестыковку, хотя именно с его талантами должен был заметить первым. Вполне может быть, всё легко объясняется особым устройством этого мира, знать бы только, как именно он устроен? Неопределённость, непонимание, невозможность что-то планировать дико раздражали.
– Ничего… сразу тут… – признался Михалыч, задумчиво почёсывая в затылке. – Стареть стал, запамятовал. Вечер же был, темнело уже, а тут день в разгаре. Разве так бывает? Хотя, кто его знает, как оно бывает? Может, это и не наш город вовсе? Где народ, куда все пропали?
Девочка молчала, погрузившись в мысли и воспоминания. Говорят, в момент душевного волнения, стресса, человек не думает ни о чём, кроме самого себя и своих переживаний. Они настолько переполняют его, что блокируют любые другие воспоминания.
А потом, в более спокойном состоянии, если такое случается, на него накатывает ужас. Человек внезапно осознаёт, что его близкие могли бы сейчас страшно переживать. Мы редко ценим окружающее нас, привыкаем