Последние капли радуги. Алек Янц
кого-то, чья жизнь наверху хоть сколько-нибудь интересна. По сути, здесь вообще мало кого можно встретить, изредка – крысу, и поэтому Элен крайне удивилась, заметив силуэты у стены.
– Бомжи? – удивлённо прошептала Кейт. Элен жестом показала ей вжаться в стену, и сама сделала так же. Только этого им не хватало.
Люди громко переговаривались, будто вовсе не боясь, что их найдут на закрытой станции. Кто-то сидел на платформе, свесив ноги, кто-то разложил на рельсах карту, и многие столпились возле нее, разглядывая разноцветные пересекающиеся линии. Кто-то ел. Кто-то просто спал. И все они вели себя так, будто должны быть здесь, будто нет ничего особенного в большой компании, собравшейся на заброшенной линии метро.
С настоящими бумажными книгами, стопками разложенными по платформе.
– Наши? – тихо спросила Кейт, и Элен, помедлив, мотнула головой.
– Пошли отсюда. Быстро.
Кейт часто перечила подруге (в конце концов, она была и старше её на три года, и, чего уж там лукавить, гораздо умнее), но даже она в такие моменты осознавала – Элен стала негласным лидером «Лучей» не просто так.
Они выбрались через другой ход, перешли на действующую линию и там, поднявшись на платформу, слились с толпой, идущей к выходу… если это вообще могла сделать пирсингованная девица с разноцветными волосами и её спутница. Одетая намного скромнее, Кейт всё равно всегда выделялась сильнее Элен с её вырвиглазными образами.
– Хоть волосы распусти, – посоветовала Элен, когда они отстояли длинную очередь в клуб и все-таки попали внутрь, несмотря на подозревающие взгляды охранника:
«Да, да, я выгляжу, как пережравшая одиннадцатилетка, но не надо делать из этого трагедию. Я и так обижена жизнью, видишь? Мне есть восемнадцать, могу паспорт показать».
Кейт что-то недовольно буркнула, но волосы распустила, даже тряхнула головой, приковав к себе несколько заинтересованных взглядов. Да, она была красива. Даже без распущенных волос. Даже если вместо офисного костюма на неё нацепить целлофановый пакет. Элен знала это, ведь ей было с чем сравнивать. На неё никогда так не смотрели. Не с восторгом. С крайним удивлением, растерянностью, порой, с отвращением, но не с восторгом и не этим млением перед естественной природной красотой.
Часто это было ей на руку, ведь в таких местах – клубах, барах, парадах – Элен переставала выделяться и могла провернуть любое дело. Но иногда…
– Эй, заказать тебе выпить? Или вам, ангелам, запрещают пить что-то, кроме амброзии?
Элен отвернулась от парня, приставшего к Кейт и думающего, что он очень остроумен. Лишь иногда, очень редко, бывало обидно.
Пройдя вперед, к танцевальной зоне, девушки оказались в самом центре звуковой оргии. Огромные колонки извергали нечто, похожее на смесь русского рэпа, попсы и рыданий голодной кошки, тела тряслись и прижимались друг к другу, прижимали друг друга к мягким диванам. Надоело плясать? Вон там «тихая» зона, официантки обслужат. Бар был полон напитков любой крепости, телевизор над ним демонстрировал какую-то викторину, ди-джей соглашался ставить все, что не запрещено