Последние капли радуги. Алек Янц
в сознательной жизни вряд ли не будет.
Даже если там идет вечная война, её ребенок мог бы выбрать сам, во что верить.
Дрожь прошла по всему телу, и Маша выронила сверток, съёжившись от боли, пронзающей её грудь. Ребенка не будет. Никогда. Мария больше не могла находиться здесь, среди тех, кто считал иначе, она рванулась в сторону синих огней, расталкивая народ и скрываясь за широкими спинами от гневных воплей отца.
– Эй, дева Мария, ты упоротая что ль?
– Она не слышит?
– Епт, да её щас вырвет!
– Разойдись!
Машу скрючило пополам, и она схватилась за живот, желая только выблевать свои внутренности и умереть здесь, под ногами. Она всегда знала, что её ждет именно такая судьба – быть затоптанной агрессивной толпой, ненавидящей её за одно только существование.
– Это её папашка идет?
– Расступитесь, пусть забирает. Еще грехи потом не отпустит на службе…
Маша прошла несколько шагов, цепляясь за отталкивающих её людей, и чувствуя, что отец уже близко. Вот, она слышит его гневное «Мария!». И мать пронзительно смеется в её голове.
И чья-то сильная рука тащит её куда-то в сторону, в самую гущу толпы.
– Мы только что здесь были. Не говори, что не запомнил! – заявляет резкий, как удар хлыста, голос, Машу продолжает тянуть в бок, сквозь толпу, как ложку через густой кисель, и в итоге она оказывается в клубе, погребенная под давящей музыкой, прыгающим светом и презрением к себе. Её локти с двух сторон сжимают чужие руки, цепкие, сильные, совсем одинаковые, будто Машу захватило в плен четвероногое насекомое.
– Без глупостей, ладно?
– Хах, но мы же не умеем. Мы…
– О, да. Определенно.
Девушка повернулась к своим спасителям («Было от чего спасать» – презрительно бросила бы мама) и растерянно моргнула.
– Да, двое, – весело заявило существо слева, заметив её реакцию.
– Да, одинаковые, – вторило ей правое существо, подмигивая Марии светло-голубым глазом. Девушка, чувствуя, как спазм сжимает горло, вырвалась из чужих рук, попятилась, но сзади была только дверь, а за ней – взбешенный отец, которого Маша боялась больше собственного наступающего безумия.
«Доигралась, – произнес в её голове голос, слишком похожий на мамин, – сам Сатана послал к тебе пылающих одноликих приспешников. Надеюсь, теперь ты довольна».
– Зайка, кажется, мы её не на шутку напугали, – произнес один демон, обеспокоено поворачиваясь к своему отражению. Оно вместо того, чтобы отвечать, протянуло к ещё больше съежившейся Маше руку ладонью вверх, будто приглашая её спуститься в своё адское логово. Девушка хотела бы прочесть молитву и изгнать их, спастись и сбежать под святую крышу церкви.
Но Господь никогда не помогает таким, как она.
– Здесь можно переждать, – демон опустил руку, но взгляда не отвел. Маша тоже не могла оторвать глаз, и ей вдруг показалось, что она идет по полуденному небу, проваливаясь в облака ногами. – Этого психа сюда без